Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского
Шрифт:
Святители в писаниях своих наиболее опровергали современные им лжеучения и преподавали нравственность, общеназидательную для всех христиан. Аскетические писатели, напротив того, не занимаются рассматриванием догматов веры и преподают правила нравственности и подвижничества, исключительно нужные для аскетов. Великие между иноками были выше по личному благодатному преуспеянию, нежели великие между святителями. Таково мнение святого Григория Богослова и других отцов. Польза Церкви, принесенная святыми святителями, была обширнее.) Сочинения преподобного Макария Великого всегда признавались Церковию возвышеннейшим аскетическим творением. Они содержат учение о совершенном христианстве. Аскетические писатели последующих времен говорят о них с величайшим уважением и ссылаются на них со всею доверенностию. Беседы его дважды были переведены в Московской Духовной академии [256] . Слова,
256
Макарий Египетский. Преподобного отца нашего Макария Египетского, нареченного Великим, духовные преполезные беседы о совершенстве, христианам приличном./Пер с греч. еп. Моисея. Ч. 1–2. М., 1820. Др. изд.: М., 1839; 1851.
257
Макарий Египетский. Слова преподобного отца нашего Макария Египетского/Пер. с греч. иеродиак. Германа. СПб.: изд. Св. Синода, 1817.
Окончив полемику о вещественности духов на основании Св. Писания и св. отцов, на основании богословия, священник переходит к полемике на основании науки и собственных соображений. Любопытно и философское соображение автора, — говорит священник (с. 29). Предоставляем прочитать кому угодно это соображение и в „Слове о смерти“, и в рецензии священника. Священник не узнал значения критикуемой им статьи. Это — извлечение из математической теории о бесконечном, о величинах конечных, о отношении их к бесконечному, о взаимном их отношении между собою, а отнюдь не произвольное соображение. Великолепна теория положительной науки математики: открывает эта теория возвышеннейшие понятия, к которым иным путем, кроме основательного изучения математики, достигнуть невозможно. Чтоб объяснить сколько — нибудь для всех и каждого, каким образом отвлеченные понятия удобнее, подробнее, отчетливее изображаются числами, нежели словами, укажем на общепринятый обычай в учебных заведениях изображать числами способности, прилежание, успехи в науках, состояние нравственности.
Сделаем еще какое — нибудь применение из упомянутой теории к относительной бесплотности духов. Для этого возьмем отношение чисел к человеческой способности исчислять. Все числа могут быть исчислены, потому что все числа исчислимы по неотъемлемому свойству своему. Вместе с тем исчислимые числа, достигнув известной величины, делаются неисчислимыми для человека, по невозможности человека исчислить их. Таким образом, исчислимые числа могут быть вместе и неисчислимыми.
Подобно этому невещественные духи по отношению к человеку вместе вещественны по отношению к самим себе. Это доказательство необыкновенно сильно, потому что степень невещественности духов по свойству математики со всею верностию может быть изображена числом. Будучи изображена числом, она получает неотъемлемое свойство ограниченности по ясному, положительному закону математики. Далее, все числа, столько разнящиеся между собою, равны пред бесконечным, потому что разность между бесконечным и каждым числом, как бы оно ни было велико, есть бесконечное. Бесконечным со всею верностию и точностию, невозможными для слов, изображается Бог. С такою же точностию числа изображают различное значение тварей. Итак, разность между Богом и всеми без исключения тварями, столько различествующими между собою и столько превосходящими одна другую, бесконечна. Не то же ли возвещает богословие, что объясняет математика из своих выводов, имеющих неопровержимую положительность по свойству средств, которыми приобретено знание?
Священник против извлечений из положительной науки выставляет свои философические соображения (с. 33). Эти соображения заключают в себе несколько вопросов, разрешение которых принадлежит физике и химии. Из самих вопросов видно, что давший их не знаком с этими науками. Трудно рассуждать о веществе без помощи наук, объясняющих его. Священник понимает вещество в том грубом, стесненном значении, в каком понимали его до явления в конце прошедшего столетия химии, до тех гигантских успехов, которые сделаны ею вслед за ее рождением. Вещество может быть невесомым в противность мнению священника. Оно может не подлежать нашим чувствам в противность этому мнению. Оно при изменениях своих весьма часто, почти всегда не сохраняет всех своих свойств. Что значит вес какого — либо вещества? Это степень его притяжения к земле, потому что тяжесть есть сила притяжения земли, которою земля привлекает к себе тела, принадлежащие ей. Так воздух может быть взвешен, потому что имеет тяжесть, а не потому что его взвешивают в физическом аппарате, как думает священник. Если б средство к взвешиванию и не было изобретено, то свойство быть взвешенным оставалось бы при воздухе.
Свет, напротив того, называется в химии веществом невесомым. Свет,
Химия достигла самых утонченных разложений вещества, она ясно видит, что разложения могли бы быть продолжены, но человек, по ограниченности способностей своих, не может привести в исполнение разложения, которое было бы возможно по свойствам вещества. Он останавливается. Как числа, достигши громадных размеров, делаются для него неисчислимыми, так и вещество в своих возвышенных разложениях недоступно для него, недоступно и для его телесных чувств, и для его постижения.
Хотя химия и называет некоторые вещества началами, но так называет их — это ее учение — по той причине, что они не разложены и не видится возможности разложить их. По такому опытному понятию, доставленному наукою, в которой постоянно опыт идет рядом с суждением и которая признает правильным только то суждение, которое подтверждено опытом, мы приходим к заключению, что материя может быть, в известном состоянии своем, не способною к подчинению нашим чувствам, а в других случаях мы можем подвергаться ее действию и вместе нисколько не понимать этого.
Таковы отношения наши к безжизненному веществу. Что ж сказать об отношениях к органической силе, которою растения живут, животные живут, чувствуют, действуют? Органическая сила — эта жизнь тел — совершенно непостижима для человека. Тем непостижимее жизнь души человеческой, в особенности же жизнь человеческого духа. В „Слове о смерти“ сказано то, что открыто Св. Писанием и св. отцами, собраны некоторые сведения, доставленные наукою и опытом. Важный опыт умолчан. Так как о нем сделан вопрос в рецензии, дадим на него ответ теперь. Спрашивает священник: „Когда отсекают у тела руку или ногу, что делается с соответствующим членом души“ (с. 34)? Отвечаем: по опытам известно, что член этот остается на своем месте. Лишенные рук и ног явственно ощущают присутствие этих членов и способность действовать ими, способность, остающуюся в бездействии по причине отнятия орудия ее — телесного члена.
1) Священник говорит: не знаем, занимают ли ангелы и души какое место в пространстве (с. 34)? Это со всею ясностию видно из приведенных мест Евангелия и из учения отцов Церкви. Когда ангелы сидели в гробовой пещере, в которой положено было тело Господа, то они занимали известное пространство. Что этого проще и яснее? Душа каждого человека во время его земной жизни занимает пространство, ограничиваемое его телом, из тела она не выходит. Что этого проще и яснее? Писание называет тело хижиною, т. е. местом жительства души (2 Пет. 1; 13). Учение „Богословия“ об этом предмете нами уже приведено.
2) Священник говорит: „Если вы даете хотя малейшую вещественность душам и духам, то должны отказать им в вечном продолжении их бытия“ (с. 34). Да! В „Богословии“, столько раз цитированном нами, читается: „Ангелы о дарены бессмертием. Впрочем, бессмертны ангелы, по словам св. Дамаскина, не по естеству, а по благодати, ибо все, имеющее начало по естеству, имеет и конец“ (§ 97, с. 97). По воскресении и обновлении благодатию и тела наши, оставаясь телами, будут бессмертны. Создан человек и по телу бессмертным. Если тела наши сотворены бессмертными, если по воскресении они опять будут бессмертны, то откуда священник заимствовал свое возражение? Очевидно, из усвоенных им превратных устарелых понятий о веществе, заимствованных у западного схоластизма, а современною наукою сложенных в архив как пригодных лишь для истории науки. Противореча науке, священник вместе противоречит и учению Православной Церкви, противоречит „Богословию“, по которому обучают во всех семинариях и которое должно бы быть известным ему.
3) Священник говорит: „Наконец, и здесь главная трудность: как изъяснит автор из вещественности души все ее свободные и разумные обнаружения — действия мысли, чувства, желания“ (с. 34)? Очень просто и легко. Ведь тело имеет свои чувствования, которые совершенно отличаются от телесной вещественности, исходя, впрочем, из нее. Подобно этому и душевные чувствования и движения отличаются от ее сущности. Органическая сила, жизнь, недоступна для понятия человеческого, как сказано выше по определению науки: она непостижима в червячке, мухе. Как они движутся? Как чувствуют? Как действуют? Непостижима она в теле человеческом, тем непостижимее в душе, еще непостижимее в духе. Как рождается мысль? Как она летает свободно по вселенной, притом пребывая при уме? Какое отношение к уму сердца, которое своими чувствованиями сообразуется с мыслями?