Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского
Шрифт:
Обер — прокурор объявил Святейшему Синоду высочайшую волю, и преосвященному Венедикту, бывшему тогда викарным, дан указ Синода сдать пустынь игумену Игнатию, а самому получать 4000 рублей ассигнациями содержания от Кабинета, что и поныне остается неизменным. Тогда же по распоряжению Синода игумен Игнатий возведен в сан архимандрита, что исполнено было в Казанском соборе 1 января 1834 года, а 5–го числа того же месяца новый настоятель выехал в свою обитель в сопровождении Чихачева и только что принятого в келейники двадцатидвухлетнего юноши Иоанна Малышева [87] , который впоследствии через 23 года сделался преемником своего старца в настоятельстве обители с саном архимандрита.
87
Архимандрит Игнатий (И. В. Малышев, 1811–1897) — первый келейник
Глава VIII
Намерение игумена Игнатия переселиться из Лопотова монастыря имело в основании чисто физическую причину. Его надломленному организму нужен был климат, если и не южный, то, по крайней мере, сухой, а не болотистый. Счастливый вниманием московского владыки и не ища почести и славы, он довольствовался бы Николо — Угрешским монастырем, но державная воля вызвала его на более широкую деятельность.
Местность Сергиевой пустыни в климатическом отношении не представляла даже тех удобств, какими обладал Лопотов монастырь. Береговая полоса Финского залива, волны которого разливаются в виду самой обители, никак не могла служить к восстановлению физических сил. В духовнонравственном же отношении новое место жительства представляло гораздо более неудобств сравнительно с прежним, оно требовало сугубого духовного подвига, так как более было обставлено тернием житейской молвы и суеты, которое неминуемо должно было у бодать духовного человека. Только живая вера в Промысл Божий и добрая совесть в исполнении иноческого обета послушания, какое о. Игнатий оказывал царской воле, могли подкреплять его при вступлении на это новое поприще.
Он вступал туда как истинный монах, с бесстрастием и самоотвержением, и хотя обладал всеми преимуществами, чтобы обставить свое новое поприще деятельности самыми блестящими успехами служебными, но не в его духовном характере было пользоваться этим положением в смысле преуспеяний мирских. Враг личных интересов, он заботился единственно о благе вверенной ему обители. Как верноподданный и инок, он твердо решился исполнить волю возлюбленного монарха, сделав вверенную ему пустынь образцовой обителью во всех отношениях.
Сергиева пустынь, основанная в 1734 году и расположенная близ самого Петербурга, немного в сторону от нынешней Петергофской железной дороги, находилась, как сказано, под управлением викарных епископов. Такое административное положение далеко не благоприятствовало ее материальному состоянию, а близость столицы делала ее перепутьем для проезжающих столичных жителей, что весьма невыгодно влияло на духовный быт братства обители. Здания монастыря, начиная с церкви преподобного Сергия [88] до последних монастырских служб, были давно запущены. В церкви, когда приступлено было к ее поправке, оказались годными только одни стены, настоятельский корпус почти не существовал, стоял запертым и неотоп ленным, помещения новоприбывшему настоятелю вовсе не было, он принужден был остановиться в инвалидном доме, устроенном при монастыре иждивением графов Зубовых [89] и состоящем на их содержании. Там ему отведены были две комнаты, в которых он и поместился с 8–ю человеками братии, прибывшими вместе с ним.
88
Церковь прп. Сергия — первая деревянная церковь пустыни. Освящена в 1735 г. архим. Варлаамом, несколько раз перестраивалась. При архим. Игнатии в 1854 г. архитектор А. М. Горностаев приступил к полной реконструкции храма в византийском стиле. Закрыт в 1920–е гг., сохранился в измененном виде. В настоящее время богослужения в нем возобновлены, продолжается его реставрация.
89
Инвалидный
Все братство обители состояло из 13 человек: 8 монашествующих, 3 послушников и 2 подначальных. И, несмотря на такое незначительное число братии, в среде их не было порядка, приличествующего монастырю. Запущенность в материальном, распущенность в нравственном отношении царили во всей силе. В таком положении застал Сергиеву пустынь новый настоятель. [90] Обитель требовала такого настоятеля: судьбами Промысла Божия или молитвами преподобного Сергия, через сто лет от основания, началось ее восстановление, как вещественное, так и духовное.
90
Замечательно, что прибытие о. архимандрита Игнатия в Сергиеву пустынь случилось в самый юбилейный год ее столетнего существования.
Представительная по образованию личность настоятеля, его аскетическая духовность вполне соответствовали цели, с которой государю угодно было назначить архимандрита Игнатия настоятелем этой обители. Но труды и заботы по внешнему возобновлению и благоустройству и отношения всякого рода к высшим и низшим скоро положили печать свою на болезненного и строго — подвижного инока. По собственному его признанию, скорби от человеков, постигавшие его доселе, были умеренные.
«Чтоб испытать их, — говорит он в своем „Плаче“, — нужно было особенное поприще. Непостижимыми судьбами Промысла Божия я помещен в ту обитель, соседнюю северной столице, которую, когда жил в столице, не хотел даже видеть, считая ее по всему не соответствующею моим целям духовным. В 1833 году я был вызван в Сергиеву пустынь и сделан ее настоятелем.
Негостеприимно приняла меня обитель — Сергиева пустынь. В первый же год по прибытии в нее я поражен был тяжкою болезнию, на другой год другою, на третий третиею: они унесли остатки скудного здоровья моего и сил, сделали меня изможденным, непрестанно страждущим. Здесь поднялись и зашипели зависть, злоречие, клевета, здесь я подвергся тяжким, продолжительным, унизительным наказаниям, без суда, без малейшего исследования, как бессловесное животное, как истукан бесчувственный, здесь я увидел врагов, дышащих непримиримою злобою и жаждою погибели моей». [91]
91
Т. 1. Аскет. опыты. С. 565.
Из этого очерка вступления архимандрита Игнатия в новую обитель видно, что его настоятельская деятельность с самого начала должна была делиться на две отрасли: по внешнему устройству и внутреннему благочинию. Первым делом настоятеля было возобновление храма преподобного Сергия и капитальное исправление корпуса настоятельских келий. Вот что он писал в 1834 году в прошении своем к тогдашнему С. — Петербургскому митрополиту о дозволении произвести в обители необходимые постройки и исправления:
«Обозревая монастырские здания, я нашел оные безисключительно в весьма неблагоприятном положении. Такое состояние видели предместники мои в управлении монастырем преосвященные епископы Ревельские и потому приготовили заблаговременно денежную сумму до 50 тысяч рублей ассигнациями и значительное количество кирпича, имея непременною целию починку ветхих и постройку новых зданий».
Работы были начаты с разрешения Синода, который дозволил употребить собранные 50,000 рублей ассигнациями и заготовленный кирпич. Графиня Орлова также много помогала своими щедрыми даяниями. Церковь и корпус настоятельских келий, как однофасадные здания, были соединены новым двухэтажным корпусом, в верхнем этаже которого весьма удобно устроена была обширная братская трапеза, а в нижнем расположены кухня, пекарня и другие хозяйственные помещения.
Во время производства этих построек, в том же 1834 году, летом, совершенно неожиданно посетил обитель государь император. Приехав из Петергофа около 6 часов пополудни, он один вошел в церковь и спросил встреченного монаха: «Дома ли архимандрит? Скажи, что прежний товарищ хочет его видеть». Пришел архимандрит в сопровождении неизменного товарища его о. Михаила Чихачева. Милостиво и ласково обошелся с ними государь, спрашивал о третьем их товарище Феодорове, вместе с ними поступившем в монастырь, и на ответ, что Феодоров возвратился в мир и поступил вновь на службу, заметил: «Видно, ему монастырский хлеб сух показался, а тебе, — обратился он к Чихачеву, значительно пополневшему, — пошел впрок».