Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского
Шрифт:
6. Для прекращения самочиния и неповиновения, для предохранения по возможности от прелести, наилучшим средством нахожу учредить, как и в Нямецком монастыре учредил знаменитый Паисий, от 4–х до 6–ти духовников и им вручить всех новоначальных. Духовники сии должны быть в духовном союзе с настоятелем и в полном у него повиновении, тогда точно они будут некоторое подобие семидесяти старцев, помощников Моисея в руководстве Израиля к земле обетованной.
Способными к сей должности полагаю: Дамаскина, скитоначальника, который один показался мне довольно искусным монахом во всем Валааме, и доколе не сформируются способные к сему люди, по настоящей нужде — иеромонахов Дионисия и Варсонофия и монаха Афанасия пустынника. Сим учреждением уничтожатся партии,
Прочим же братьям настрого запретить самочинное наставление ближнего, в числе прочих и старцу монаху Антонию, в коем прелести я не вижу, а учение его признаю слишком возвышенным и потому вредным для новоначальных, долженствующих деянием входить в видение. Полагаю полезным не допускать деланий резко отличительных, например, совершенного молчания, как сие на Валааме водится.
„Находясь среди братии, — говорит прп. Иоанн Лествичник, — внимай себе и отнюдь не старайся ни в чем показаться праведнее других. Ибо иначе ты соде лаешь два зла: братию соблазнишь лицемерным твоим благочестием, и себе дашь повод к высокоумию. Буди благ и тщалив душею, никакоже телом сие являя, ни образом, ни словом, ни гаданием“. Святые отцы советуют благовременное молчание, и сами старались хранить оное, полное же и всегдашнее молчание сохраняли только те угодники Божии, кои от множества благодати были в непрестанном ужасе. „Совершенство безмолвия, — говорит св. Исаак, — есть молчание о всем“. Так замолчал Великий Варсонофий, имевший дар пророчества и дар чудес, молчание человека страстного весьма подозрительно в шарлатанстве.
7. Нахожу необходимо нужным, чтоб вся братия занимались посильными трудами и избегали всячески праздности, матери пороков. Одаренные здоровьем могут трудиться в кухне, при погребе, в столярне, в хлебне, в просфорне, в прачечной и в прочих подобных послушаниях.
Слабого здоровья люди могут иметь келейное рукоделие, как то: шить белье, клобуки, камилавки, вязать сети для рыбной ловли, приготовлять серные спички, резать ложки, писать по уставу, писать иконы и прочее тому подобное. По сей части заметил я упущение — многие здоровые люди перстом не хотят ни к чему прикоснуться, требуют даже, чтобы работник принес дров к печке, извиняются приверженностию своею к безмолвию и умному деланию, а к вечеру странно видеть сего умного делателя в нетрезвом состоянии.
8. Полагаю существенно полезным учредить послушание вратаря, который был в общежитиях св. Иоанна Лествичника на горе Синайской, св. Серида близ Газы, в Киевской Лавре при преподобном Феодосии Печерском, а ныне имеется в Белобережной пустыни. Его обязанность не пускать безвременно братию за ворота для прогулки и для посещения гостиницы. Инок, желающий посетить кого в гостинице или выйти прогуляться, должен получить на то позволение настоятеля или благочинного, а без сего позволения вратарь из монастыря не выпустит, чем предупреждается много зла.
9. Для успокоения обители необходимо вышеупомянутый устав, сей кодекс аристократии и источник ссор в Валаамском монастыре, отобрать в архив Консистории, предоставив руководствоваться уставом великого во святых Саввы, принятым всею Церковию, в нравственном же отношении руководствоваться отеческими книгами.
10. Наконец, полагаю монаха Порфирия за его упорство и безвременное учительство, коим он многих соблазнил, переместить в Старо — Ладожский монастырь по настоящей нужде сего монастыря в братии, поведения он трезвого и скромного.
В трех верстах от монастыря имеется скит с церковию [101] , окруженною келиями, отстоящими одна от другой и от церкви на вержение камня. Келии в скиту необыкновенно худы и нездоровы, ни в одном российском монастыре подобных я не видал: пол на земле, до окон стены сложены из дикого камня, отчего необыкновенная убийственная сырость. Полагаю непременно
101
Архимандрит Игнатий принимал участие в освящении церквей Большого скита — нижней во имя Всех святых (18 авг. 1849 г.) и верхней во имя Небесных Сил Бесплотных, или Девяти Чинов Ангельских (18 июля 1850 г.).
Египетского Скита великие отцы, особенно любившие безмолвие, как то: Арсений, Даниил, имели при себе учеников. Св. Иоанн Лествичник, живя в пустыни, имел ученика Моисея и во второй степени книги „Лествицы“ написал: „Жительство монашеское разделяется на три вида, отшельничество, безмолвие с одним или, по большей мере, с двумя подвижниками и общежитие, требующее терпеливого пребывания друг с другом. Не уклонись, — говорит Екклезиаст, — ни направо, ни налево, (Прит. 4, 27) но иди царским путем. Средний из этих образов жизни многим был приличен. Горе одному, — восклицает тот же Екклесиаст, — ибо когда впадет он в уныние, или сон, или леность, или отчаяние, то нет человека, который может его воздвигнуть. А где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреде них, — сказал Господь“. (Мф. 18, 20). В скиту совершается неусыпаемое чтение Псалтири с поминовением усопших братий и благодетелей обители.
На Валаамском острове имеются пустынники, живущие каждый отдельно в хижине, построенной в лесу. Устроение пустынных хижин, по моему мнению, должно быть также улучшено, и самое жительство пустынников приведено под правила Святой Церкви. Как в общежитии Валаама господствует дух самочиния, так и в скиту и в пустынях они не хотят следовать правилам святых отцов и уставляют везде свои.
Это кажется причиною того, что во всем монастыре едва обретается один инок, имеющий несколько искусства. А между пустынниками ни одного нет искусного, т. е. такого, который бы имел надлежащие понятия о страстях, о брани с помыслами, о искушениях душевных и телесных, о умном и сердечном делании.
Иннокентий, ученик преподобного Нила Сорского, путешествовавший со своим старцем в Палестину и Святую Афонскую гору, заставший в сей горе учеников великого наставника монахов святого Григория Синаита и обучившийся там систематически монашеской жизни, что доказывается писаниями и его и святого Нила, возвратившись в Россию, жалуется на тогдашних пустынников, совершенно схожих с пустынниками валаамскими.
„Святые отцы, — говорит он, — на три точию чина разделяют все монашеское жительство:
1. общежитие,
2. царским путем, или средним, нарицают еже во двоих или троих живущи, общее стяжание нуждных, общую пищу и одеяние, общий труд и рукоделие и всякое промышление житию имети, над вся же сия отсекающе свою волю, повиноваться друг другу в страсе Божии и любви,
3. уединенное отшельство, еже есть совершенных и святых мужей дело.
Ныне же неции, не внимающе силе Св. Писания, изобретоша себе не по воле, не по преданию св. отец четвертый чин или житие: зиждуще бо келии всяк идеже аще хощет, далече или по близу, живут уединенно, всяк свою волю предпочитающе и стяжание с попечением гоняще. И по таковому их чину и жительству уподобляются отшельником, по отречению же св. отец и по страшному запрещению всем недугующим страстями душевными и дерзающим единоборствовати отшельнически с бесы подобны суть самочинником и самопретыкателям: сами бо себе изобретше житие, сами на нем и претыкаются, не могуще мирно и постоянно на нем пожити.