Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге
Шрифт:
В год смерти Игоря его сын Святослав был еще отроком, что, скажем, вызывало у Карамзина подозрения в неточности хронологического ряда «Повести». Получалось, что он родился почти через сорок лет после женитьбы Игоря на Ольге. Иначе чем путаницей в датах историк этой странности объяснить не мог. Но он старался придерживаться сюжетной канвы. А по этой канве мальчик был слишком мал, чтобы мстить за смерть отца. И исполнять функцию мстителя пришлось его вдове. Летописную историю о четырех этапах этой мести историк считал басней. В комментариях, дабы не прерывать рассказ летописца, он по каждому сомнительному пункту высказал свои соображения.
Вкратце
Затем Ольга отправилась с войском на место, где был убит муж. Над этим местом воины возвели высокий холм, древлян пригласили на поминальную тризну. Тут сложили головы все приглашенные: войско княгини просто порубило их на куски. И последний акт мести был уже не именитым гражданам, а всему городу Искоростеню. Княгиня потребовала дани, а получив ответ, что Игорь обобрал их до нитки, велела дать символическую дань: по три воробья и голубя с каждого двора. Привязав птицам горящий трут, их отпустили. Птицы вернулись к своим гнездам. Город Искоростень сгорел. Часть жителей погибла в пожаре, часть убита, часть уведена в рабство, на оставшихся наложили тяжелейшую дань.
Таков этот сюжет в летописи. Карамзин нашел массу несообразностей, которые собрал в комментариях. Если древлянский князь решил жениться на Ольге, сколько ей было лет? По Нестору выходило, что за пятьдесят. Нехороший возраст для замужества в IX веке нашей эры! Но в способ взятия Искоростеня он верил: такой способ был упомянут в иноязычных хрониках. Зять Ярослава Мудрого Гаральд именно при помощи птиц и горящего трута взял один городок на Сицилии.
«Истинное происшествие, отделенное от баснословных обстоятельств, – пишет историк, – состоит, кажется, единственно в том, что Ольга умертвила в Киеве Послов Древлянских, которые думали, может быть, оправдаться в убиении Игоря; оружием снова покорила сей народ, наказала виновных граждан Коростена, и там воинскими играми, по обряду язычества, торжествовала память сына Рюрикова».
Как бы то ни было, но, отомстив за мужа, Ольга посвятила себя воспитанию Святослава и объехала все подчиненные ей территории, приказав везде рубить погосты и назначать управителей. Ольга правильно рассудила, что только строгий контроль и назначенные ею ответственные лица смогут поддерживать в создающемся государстве порядок. Иначе все будет как с Искоростенем.
Переложив таким образом груз государственных дел на исполнителей, она целиком посвятила себя спасению души. За это, собственно говоря, и вошла в историю государства и церкви. По Нестору, она первая официально приняла христианство от Византии.
«Ольга достигла уже тех лет, – пишет Карамзин, – когда смертный, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее перед собою и чувствует суетность земного величия. Тогда истинная Вера, более нежели когда-нибудь, служит ему опорой или утешением в печальных размышлениях о тленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя
Плененная лучом сего нового света, Ольга захотела быть Христианкою и сама отправилась в столицу Империи и Веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. Там Патриарх был ее наставником и крестителем, а Константин Багрянородный – восприемником от купели. Император старался достойным образом угостить Княгиню народа знаменитого и сам описал для нас все любопытные обстоятельства ее представления.
Когда Ольга прибыла во дворец, за нею шли особы Княжеские, ее свойственницы, многие знатные госпожи, Послы Российские и купцы, обыкновенно жившие в Царьграде. Константин и супруга его, окруженные придворными и Вельможами, встретили Ольгу: после чего Император на свободе беседовал с нею в тех комнатах, где жила Царица.
В сей первый день, 9 Сентября [955 г. ], был великолепный обед в огромной так называемой храмине Юстиниановой, где Императрица сидела на троне и где Княгиня Российская, в знак почтения к супруге великого Царя, стояла до самого того времени, как ей указали место за одним столом с придворными госпожами. В час обеда играла музыка, певцы славили величие Царского Дома, и плясуны оказывали свое искусство в приятных телодвижениях.
Послы Российские, знатные люди Ольгины и купцы обедали в другой комнате; потом дарили гостей деньгами: племяннику Княгини дали 30 милиаризий – или 2 ^/g червонца, – каждому из осьми ее приближенных 20, каждому из двадцати Послов 12, каждому из сорока трех купцев то же, Священнику или Духовнику Ольгину именем Григорий 8, двум переводчикам 24, Святославовым людям 5 на человека, посольским 3, собственному переводчику Княгини 15 милиаризий. На особенном золотом столике были поставлены закуски: Ольга села за него вместе с Императорским семейством. Тогда на золотой, осыпанной драгоценными камнями тарелке поднесли ей в дар 500 милиаризий, шести ее родственницам каждой 20 и осьмнадцати служительницам каждой 8.
18 Октября Княгиня вторично обедала во дворце и сидела за одним столом с Императрицею, ее невесткою, Романовой супругою, и с детьми его; сам Император обедал в другой зале со всеми Россиянами. Угощение заключилось также дарами, еще умереннейшими первых: Ольга получила 200 милиаризий, а другие менее по соразмерности. Хотя тогдашние Государи Российские не могли еще быть весьма богаты металлами драгоценными; но одна учтивость, без сомнения, заставила Великую Княгиню принять в дар шестнадцать червонцев».
Во времена Карамзина даже в церковных кругах была распространена легенда, что константинопольский государь пленился красотой русской княгини и хотел взять ее в жены, но мудрая Ольга мягко напомнила ему, что по церковному закону это невозможно – она стала его крестной дочерью.
Карамзин на этот рассказ смог только добавить, что император мог плениться разве что умом Ольги, но уж никак не возжелать ее телесно: княгиня была стара. Святослав тем не менее новой веры своей матери не разделял. Он остался язычником. Война ему была интереснее веры.