Полный курс русской истории Николая Карамзина в одной книге
Шрифт:
Но даже если Святополк и оказывался племянником, он автоматически зачислялся в сыновья благодаря этому браку. Во всяком случае, польские источники называют Святополка сыном Владимира и в этом не сомневаются. Официально он был признан таковым и самим князем. По праву старшинства Святополк был безоговорочно лучшей кандидатурой, поскольку не ущемлял ничьих прав. Что же касается Бориса, то как младший брат преимущественного права он не имел. И будем считать, что Святополк ничьего престола не похитил, а занял главное место по праву. Пусть многим это и было не по душе.
Не по душе это было бы, наверное, и самому Владимиру. Причина была проста. Он женил Святополка
Другая причина гнева Владимира кроется глубже: он желал, чтобы молодая жена Святополка приняла веру по греческому образцу, но та привезла с собой ксендза и уговаривала мужа перейти в латинскую веру. Святополк любил жену, но к вере был равнодушен. Как дед Святослав, он больше был занят военными походами. Для Владимира такое свободомыслие в вопросах веры было неприемлемым. Так что Святополк, несчастная королевна и ксендз отправились в тюрьму. Официальная версия обвинения гласила: за измену.
Но почти перед смертью старик, по летописи, смилостивился и выпустил Святополка из заточения. Правда, забывают упомянуть, что жена и ее ксендз продолжали сидеть в тюрьме, а сам несчастный выбрался из «поруба» только после того, как Владимир испустил дух. Посмертное, что ли, было прощение?
Естественно, Святополк поспешил воспользоваться плодами такой удачи – он тут же занял место великого князя. Но это вокняжение требовало времени. Ему еще предстояло утвердиться в Киеве и склонить жителей на свою сторону. Вот почему выпущенный народом из тюрьмы (стало быть, был и народ, который освободил Святополка, считая того законным наследником?), первое, что князь сделал (и в чем его обвиняют все, Карамзин в том числе), – «созвал граждан, объявил себя Государем Киевским и роздал им множество сокровищ из казны Владимировой».
Проще говоря, наследник расплатился с теми, кто отпер для него темницу. Поступок, скорее показывающий широту натуры, нежели какое-то зло.
А вот затем, согласно летописи, Святополк приступил к планомерному уничтожению братьев. И вот тут возникает неувязка. С севера на Киев уже движется вовремя осведомленный о смерти отца Ярослав. Он желает взять власть во что бы то ни стало. С границы возвращается к Киеву Борис, тоже поставленный в известность о смерти Владимира. Остальные дети (включая Глеба) об этом событии получают известие много позже. Причем Глеба ставит в известность Ярослав.
Но летописец смешивает временной ход событий. Для него все свершается как бы в один день: и Святополк давно на свободе, и Борис получает от него весточку и спешит в Киев, и Глеб туда же рвется, и Ярослав. Ярослав-то как раз туда спешит изо всех сил. Он вынужден даже помириться с новгородцами, добрую часть коих накануне казнил и едва не лишился ополчения. Так кто у кого желает отнять власть? Ясно, что не Святополк. Это для Ярослава Святополк узурпатор и вечный «племянник», а не брат. С родственными чувствами в этой звериной стае очень плохо. Власти хотят все. Борис и Глеб из перечисленных просто имеют на нее гораздо менее прав (по старшинству). и гораздо более прав, если исходить из того, что они дети от единственного законного брака с православной царевной.
По скандинавским источникам совершенно ясно, кто убил хотя бы одного из братьев, по польским – где находился Святополк. Но ни для Карамзина,
Святополку приписывают также убийство еще одного брата, Святослава, который якобы испугался и решил бежать из Деревской земли в Венгрию, но по дороге был застигнут и убит. Кто убил Святослава, наверно, и вовсе останется тайной, даже летописец говорит только о каком-то распоряжении Святополка. Что же произошло вне летописного свода, об этом можно гадать. Карамзин предпочитал гаданию текст. А из него получалось, что мучеников убил Святополк, за что получил имя Окаянного.
Но из той же летописи можно вывести лишь одно: Святополку, утвержденному на киевском столе, пришлось сражаться со своим братом Ярославом. Летопись оправдывает Ярослава, поскольку он как бы мстит за смерть Бориса и Глеба. Беда только, что войска у Святополка нет и ему приходится сначала просить о помощи печенегов (князья охотно прибегали к такому приему, но летописец упрекает именно Святополка, что он навел поганых на землю Русскую), вместе с которыми он был разбит на берегу Днепра (киевская дружина, стремясь объединиться с союзниками, пошла по тонкому льду и погибла), а затем – срочно спешить к своему тестю в Польшу за помощью. Это летописец назовет наведением ляхов на православную Русь.
Но дело было куда проще: Святополк отстаивал свой кусок пирога – Киев. Как великий князь он обязан был этим заниматься ради покоя в стране. А пока он добывал помощь, его жена с немецким епископом все так же сидели в тюрьме. Тюрьма находилась на севере, во владениях Ярослава. Для последнего это была козырная карта.
Ярослав утвердился в Киеве, но киевлянам его правление не очень понравилось. И когда подоспел Святополк с Болеславом, киевляне просто сдали город Святополку. Правда, удача недолго грела этого князя. Киевлянам не понравилось поведение поляков, и они стали их понемногу прореживать. Болеслав, понимая, что так можно и всего войска лишиться, поспешил вывести свои отряды из Киева и других городов.
Летописец, между прочим, упрекнул Святополка и в этом «прореживании»: будто бы Святополк отдал такой приказ. Но до этого начались переговоры с Ярославом. Несчастный Святополк хотел только одного: возвращения своей жены и немецкого епископа из тюрьмы. Святополк предлагал ему честный обмен: жену с епископом на сестер Ярослава, оказавшихся в Киеве.
Ярослав предложение проигнорировал. Он убедил новгородцев в необходимости новой войны. Болеслав тем временем взял себе червенские города (предмет спора между соседними державами) и отошел в Польшу, по пути, на Буге, еще раз разгромив войско Ярослава. Но несколько ранее Ярославу удалось взять Киев, Святополк снова бежал, теперь к печенегам.
Сражение между Ярославом и Святополком состоялось на берегу речки Альты, где погиб Борис. Союзники были разбиты, Ярослав вернулся в Киев, а Святополк побоялся даже идти в Польшу, поскольку его жена оставалась в русском плену. Он, по Карамзину, «кончил гнусную жизнь свою в пустынях Богемских, заслужив проклятие современников и потомства», то есть печальнее судьбы и представить себе трудно. В истории он остался оклеветанным и нереабилитированным потомками.