Полный улет
Шрифт:
— Ой, девчонки, ну же… бросьте.
— Уже поздно. Ночь, мальчики.
— Пока, пока.
— Да вы просто шлюхи!
— Лондонские шлюхи!
Что за милый разговор, правда? Это в порядке вещей, если парни называют своих девушек шлюхами, потаскухами, суками, проститутками и так далее. Но это не дозволено двум нахальным ливерпульцам.
Уильямс и Грин теперь просто напиваются, они спустились с небес на землю. Они обозлены и обижены. А ребятам приходится терпеть вечное ливерпульское самодовольство и нытье. И тут северяне обратили свое внимание на богиню за барной стойкой — на Марти в маленьком белом платье.
Марти это не волнует. Она — бывалая штучка
— Мы имеем полное право здесь пить, — начинает тот, что пониже, Грин.
— Давайте, ребята, мы закрываемся, — говорит Крисси.
— Правда? Тогда почему вы, мальчики, все еще здесь?
— Это частная вечеринка.
— Нахрен. Дайте нам еще выпить.
Они крутые парни, эти ливерпульцы. Вооруженные бандиты. И никто не может указывать им, что делать.
Чес стаскивает Грина со стула. Грин сильно бьет Чеса, и тот падает на пол. Чес вскакивает, к нему присоединяется верный Ноэль.
— Только не здесь, — говорит Крисси. — Хорошо? Не здесь.
И братья Бишоп отступают. Крисси — хозяин в «Альме». К нему нужно проявлять уважение.
Теперь уже никого не осталось. Никого, кроме команды, ливерпульцев и Марти, которая помогает Крисси прибраться. Ливерпульцы никак не хотят от нее отстать, они назойливы, даже посмели предложить ей деньги за услуги. Правда, это предложение сопровождалось глупым хихиканьем. Команда больше их не трогает. Те ошибочно полагают, что это потому, что они показали свою силу и власть над этими мягкотелыми кокни. Они тут самые крутые — так думают про себя эти двое грубых напившихся ливерпульцев.
Наконец Паттерсон говорит пару слов Марти и команда уходит из бара.
Они ждут за углом, на тускло освещенной аллее, пролегающей между двух магазинов и ведущей к особняку. Они стоят здесь этой теплой ночью, все шестеро, и курят. Пайк, Паттерсон, Ноэль, Чес, Колин и Мик.
Долго ждать им не приходится.
Через пять минут на аллею выходит Марти, а Уильямс и Грин трусят за ней как два голодных счастливых пса.
— Привет, — окликает их Паттерсон, и они останавливаются.
— Все в порядке, ребята, — говорит Уильямс, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и невозмутимо, но по его лицу видно: он знает, что допустил ошибку. Его глаза округлились.
— Хорошая ночка, — говорит Чес.
— Да. — Уильямс смеется. Лицо Грина ничего не выражает. Он пытается просчитать ситуацию.
— И куда вы собрались? — ровно спрашивает Колин.
— А! Ну вы понимаете… — Уильямс смотрит на Марти. Та виновато пожимает плечами и отходит в сторону.
— Эй, ребята. Я не хотел вас обидеть, — Уильямс обращается к Чесу. — Мы ведь кореша, верно?
— Да, — отвечает Чес. Уильямс опять смеется.
Пайк ждет, когда все наконец начнется. Эта прелюдия слишком затянулась. Он хочет побыстрее разобраться, побыстрее перейти к действию. Бешенство еще не пришло к нему, только предвкушение, как у наркомана перед уколом, как Марти, призывно улыбающаяся с постели.
Сейчас.
Не сказав ни слова, Пайк делает шаг вперед и врезает кулаком Уильямсу в челюсть. Уильямс сгибается пополам, закрывая лицо руками, сквозь пальцы начинает капать кровь. Грин храбро налетает на Пайка, но тот с силой отталкивает его плечом, и Грин отлетает на стену.
— Какого хрена ты это сделал? — спрашивает Уильямс. — Я зуб потерял.
— Вот он, — с готовностью говорит Паттерсон и показывает на землю, где на каменной мостовой
— Спасибо. — Уильямс наклоняется, чтобы подобрать его, и Паттерсон со всей силы бьет его ногой по лицу. Уильямс беззвучно падает спиной на асфальт и больше не шевелится.
Сейчас сердце Пайка колотится часто-часто. Ярость разгорается. Вся ночь шла к этому мигу, мигу безудержной жестокости. Ради этого он и живет, когда адреналин бурлит в крови, мысли сосредоточены, а от тела струится сила…
Грин видит, что если останется, то у него нет никаких шансов. Уильямс в отключке и не поможет, а их — шестеро против одного. Маленький ливерпулец пытается смыться. Колин и Мик хватают его и толкают обратно к ребятам. Чес замахивается и бьет его коленом по яйцам.
— Нет, — голос Грина звучит безжизненно и печально. Он идет, пошатываясь, вперед, сгибаясь все ниже и ниже, словно спускается по лестнице. Пайк окончательно сваливает его ударом ладони по затылку.
— Поехали, — говорит Паттерсон.
То, что случилось потом, было методично, безобразно и равнодушно.
То, что случилось потом, свалило Пайка больным и заставило прятаться в течение десяти лет.
То, что случилось потом, до сих пор будит Пайка по ночам, и он долго не может уснуть, потому что перед глазами стоит кровь, растекшаяся по асфальту словно нефть.
Пока Марти стояла и смотрела, они вшестером забили Тони Грина до смерти.
Глава одиннадцатая
— Она когда-нибудь разговаривает? — спросил Пайк, сворачивая на круге с Чизвик на шоссе М-4.
— Нет, — ответил Ноэль, — только играет в свой «Гейм Бой». [30]
Кирсти была страшненьким ребенком, с широко расставленными испуганными глазами, прямыми жирными волосами и нездоровой кожей сероватого оттенка. Ноэль сказал, что ей шесть лет, хотя на вид было меньше, да и роста она была небольшого. Пайк посмотрел на нее в зеркало заднего вида: она вся сгорбилась над своей электронной игрушкой, лицо ее освещала маленькая салонная лампочка. Вылитый кандидат в семейку Адамс; [31] впрочем, как и папаша.
30
«Гейм Бой» («Game Boy») — маленькое портативное игровое устройство.
31
«Семейка Адамс» («Adams' Family») — американский фильм-пародия на фильмы ужасов.
— Она посадила уже кучу батареек, — сказал Ноэль.
— Как ты выносишь этот шум? — спросил Пайк, когда из игрушки раздались резкие раздражающие звуки заставки.
— К нему привыкаешь. Через некоторое время вообще перестаешь замечать.
С того времени как они забрали девочку на Шефердс-буш, Кирсти не сказала ни слова, даже «здравствуйте».
А кто, собственно, мог получиться у такого отца, как Ноэль? Ширли Темпл? [32]
Машин на дороге в это время, ночью, было мало, и скоро они съехали с магистрали на эстакаду, которая вела их к цели. «Форд-эскорт», набирая скорость, начал стонать и дребезжать.
32
Ширли Темпл (Shirley Temple) — американская девочка-киноактриса.