Polo или зеленые оковы

Зайцев Алексей

Вот дорога, вот лес, вот пригорок, на котором Отец спрятал шлюп. Дорога выглядела четкой черной полоской, как лента транспортера, холм напоминал пузырь, вздувшийся от какого-то неведомого катаклизма. Бездушные одинаковые деревья были похожими друг на друга как Отец с Дэном. Где-то у федералов мозги работают нормально, думал Отец, а где-то как у курицы безмозглой. На этом ландшафте и показать что-то было невозможно. Где те сосны, меж которых Отец посадил шлюп? Где та сосна, около которой закончила свой век старенькая машина брата? Их нигде нет. Нужно это поправить.

–Служивый,

скажи мне,– обратился Отец к ближайшему федералу,– это– конверт?

Федерал молча кивнул головой.

–Обычный конверт? Не какой-нибудь особенный?– Повторился Отец, следуя шаблону разговоров агентов федеральной службы.

Федерал еще раз коротко кивнул. Нужно здесь все поправить.

–Компьютер, сделай нормальные сосны, чтобы как в жизни было.– Попросил Отец в воздух.

Природа вокруг преобразилась. Одни сосны вытянулись, распустили иголочки, другие, наоборот, согнулись и стали маленькими годовалыми деревцами. Меж деревьев распустился кустарник, радуя глаз своей зеленой листвой.

–Стоп. Перебор.– Воскликнул Отец.– Это была поздняя осень.

Листья кустарников и осин, которые нет-нет появились меж сосен, пожухли и опали. Лес становился прозрачным и серым. Отец приказал вырасти вокруг траве, ковылю и папоротнику, чтобы восстановить утерянное ощущение леса.

–Запахи.– Скомандовал Отец, вспомнив, как пахло в осеннем лесу в ту ночь, когда он прилетел с другого конца галактики через пространство и время.

Природа наполнилась лесными ароматами, от которых голова пошла кругом. Хвоя и павшая листва источали тонкий дивный аромат, который так не любят комары. Пряная трава дурманила своими испарениями, что хотелось лечь на нее и забыться грезами.

–Ветер.– Приказал Отец.

И несмелый ветерок побежал по веткам, выдувая из них фитонциды и шорох листвы. Ковыль гнулся к земле и шелковые пряди его, словно лебяжий пух, волновались от малейшего прикосновения.

–Облака.– Тихо сказал Отец.

Тотчас, серая пелена заволокла небо, сгустив краски. Тени потонули в матовом свете, и чернота голых осин и кустарника стала непроницаемой. Ветерок лениво шевелил листву, то набегая, то отступая, и, наигравшись, растворялся в клубящейся серой дымке туч.

–Вечер.– Сказал Отец.

И краски, без того хмурые, стали погребальными. Темнота неба и чащи леса приобрела демонический оттенок, а на душе заскребли кошки.

–Отец, нужно, чтобы было все видно.– Попросил бесцветный федерал.– Давай обойдемся на время без этой иллюминации.

Федерал ткнул пальцем в небо и развел широко руки в стороны, показывая, что вокруг и без того не весело, а при сумрачном освещении впору лечь в могилу.

–Отставить вечер.– Согласился Отец.

Настал серый полдень. Отец решил не включать температурный режим, поскольку продрог в тот вечер, что было тошно вспоминать. Обойдемся без холода. Сделано и без того немало поправок на комфортность существования.

Отец оглянулся вокруг, оценивая взглядом свое произведение. Все было как тогда. Все, вот только в душе был осадок оттого, что все это не настоящее, что стоит пожелать, и брат не разобьется на машине, пусть только приблизится.

Где он, брат? Инвизы? Скоро мы это узнаем, подумал Отец.

–Отец, давай начнем все сначала. Покажи, куда ты посадил шлюп.– Спросил федерал.

Отец двинулся в сторону сосен, где, как он помнил, втиснул израненную машину. Где-то меж этих сосен он ее и поставил. Отец оглянулся, вспоминая, как с этого места выглядит дорога, на которую он смотрел несколько часов, когда ждал Дэна. Да, точно здесь.

–Вот здесь.– Ткнул в землю пальцем Отец.

–Поставь сюда шлюп.– Попросил федерал.

–Отойди только, а не то тебя по голове ударит крылом.– Сказал Отец. Затем в воздух добавил.– Компьютер, сажаем шлюп.

В серой шали туч сверкнул лучик света. Стал приближаться вой тормозных двигателей шлюпа. Вот уж скоро и он показался, летящий на бреющем полете чуть выше верхушек сосен. На миг зависнув над деревьями, шлюп пошел на посадку, царапая крыльями и тормозными двигателями стволы сосен. Полетела хвойная пыль и обрывки коры молодых деревьев. Вот шлюп выпустил посадочные шасси и приземлился на кустарник, росший здесь всюду. Двигатели сбавляли обороты, голубое свечение защитного поля вокруг шлюпа исчезло, двигатели умолкли.

Отец с федералами с любопытством наблюдал за посадкой машины, которую Отец прогнал через всю галактику. Носом шлюп смотрел вдаль, туда, где был виден кусок дороги, проходящей через Кичигинский бор.

–Хорошо, Отец.– Сказал федерал теплым тоном. Он для себя решил не вступать в полемику со своим скандальным пленником, который в любую минуту мог заупрямиться.– Очень наглядно. Расстояния правильно выдержаны?

–Вроде так.– Утвердительно сказал Отец, чувствую потепление тона своего мучителя.– Отсюда, с этого места, я видел примерно такую картинку. Дорога не была вся видна. Мне нужно было видеть лишь приводящий отрезок, чтобы не пропустить брата.

–Хорошо.– Еще раз довольно кивнул федерал, для себя отмечая потепление тона своего подопечного.– Что ты дальше делал?

–Дальше?– Спросил Отец, силясь вспомнить.– Дальше я выбежал из шлюпа.

Дверь летательного аппарата отворилась, и из машины выскочил Отец, одетый в короткую рубашку и шорты. Вот, оказывается, как Отец выглядел со стороны. Очень волнующее зрелище. Босые ноги, которые немедленно покрылись холодной осенней росой и цыпками, были синими и дрожали. Тело била дрожь от низких температур и волнения, что он дома, на родине. Отец, который только что прилетел от цватпахов, упал на пожухлую листву и павшую хвою, и стал глубоко дышать, лицом зарывшись вниз.

–Убедительно, очень убедительно.– Произнес федерал.– Только, я тебя попрошу, давай опустим твои сантименты.

–Давай опустим.– Согласился Отец, поскольку наблюдать себя со стороны было не только не привычно, но и не приятно.

Тут же Отец-двойник убежал к дороге. Только его светлая одежда нет-нет мелькала меж стволов деревьев.

–Хорошо, что ты не надевал скафандр.– Сказал федерал.– Это было бы лишним.

–Кто сказал, что я его не надевал?– Спросил Отец.– Тогда знаешь, как холодно было? У меня чуть все зубы от дрожи не повылетали.