Поломанный Мир 3: Провидение
Шрифт:
Лишь бегство уберегло их от неминуемой гибели. Совать вслед за рукой в пасть льву шальную голову – себе дороже.
– Проклятые деревенщины! – воскликнул предводитель герцогских бойцов, сеньор Пруццо. С чего он взял, что конвой столкнулся с ларданскими крестьянами, оставалось загадкой. – Как мы могли попасть к ним на удочку?..
Малатеста не собиралась даже выяснять отношения с гвардейцем, приставленным к конвою больше в качестве соглядатая, нежели полноценного боевого товарища. Кьяра приставила эспадон к земле клинком вниз и нервно раскручивала его
– Даже не это меня смущает, – ответил кто-то из его песьей упряжки. – Они подняли оружие на людей Его Высочества Освальдо Барбина. Где ж это видано? И откуда в них столько наглости набралось?
– Тут не в наглости дело, – возразила Жаклин, дожевав кусочек вяленой свинины. Ей вообще не следовало заявлять о себе в разгоравшихся дебатах. Но лишний раз отвадить от себя подозрения, считала она, точно не помешает.
– О чем ты, женщина? – Сеньор Пруццо нахмурился, мусоля пышные рыжие усы под своим носом картошкой.
Хоть и не должен был, за неё вступился Якуб Вронски. Кто бы мог подумать! Лениво очищая мелкое яблоко от желтой, запылившейся кожуры ножом, он сидел на рундуке со стрелковым оснащением и пояснял:
– Вас там не было, господа, и вы пропустили всё самое интересное. Эти деревенщины, разбойники, выжившие – кому уж как больше нравится – не абы кто.
– Просвети, – буркнул недовольно кто-то из раненых. Ему только зашили щеку, принявшую пулю по касательной, а он – разгалделся ни к селу, ни к городу.
– Они носят инквизиторский сплав, – объявила Жаклин. Её поняли, хоть и потрудились изрядно продраться сквозь тяжелый оксиванский акцент. Аж корежило.
– И мы тоже, – поддержал её Вронски. Подцепил зубами с ножа кусочек яблока и продолжил говорить, лениво чавкая: – Все до единого. Срать они хотели на ваши котты с герцогскими гербами. Они видели перед собой только астардиум.
– Неужели? – заговорила вдруг сестра Кьяра. Она обтёрла эспадон и засунула его обратно в ножны. Для неё в одно мгновение ситуация прояснилась. – Так значит, вот, кто разграбил Корпус. Если бы не эти скоты, у нас бы возникло куда меньше проблем в Городе. И быть может, мы бы даже покончили с Культом куда быстрее…
– Там и с тем изобилием оружия, которое у нас было, туго пришлось, – посетовал Якуб, глотая яблочную кашицу.
– Поздняк уже обвинять кучку немытых лесничих в своих проколах! – протестовал сеньор Пруццо. – Своей несобранностью ваш хваленый корпус доставляет нам проблемы изо дня в день. Как нам вернуться обратно в Вальпергу, если путь назад отрезали эти партизаны недорезанные?..
– Дорогу мы найдем. Провинция большая. Но да, моим людям будет гораздо легче, если мы просто бросим всю вашу шайку здесь, – намекнула Кьяра и глянула на гвардейца косо. Тот понял о чем речь и надулся, став тучнее в полтора раза.
– Вы уже это сделали, выебки церковные, – сказал тот холодно. Сощурил глаза, поправляя
– Раз тебе так надо, бороздуй ради Света и Тьмы, – угрюмо отозвалась Малатеста и показала в сторону агатисового леса. Как вдруг изогнулась, будто прозрела. – Точно, у тебя же кишка тонка! Вот и не тявкай. Мои люди все при мне. Или почти все. На остальное плевать я хотела. Как и на тебя, жаба усатая.
Сеньор оскорбился до глубины души, вытягиваясь от злости по струнке. Но как быстро вспыхнул, также стремительно и остыл. Бессмысленно что-то выяснять с красноглазыми альбиносами. Герцог воздаст им по заслугам. Лишь бы только выжить и обо всем доложить.
– Они изначально свернули не туда. Лишь Противоположности знают, что с ними по итогу, – рассуждал кто-то из стражников, складывая в колчан зачарованные болты. – Это и неважно. Ясно одно: больше мы их не увидим.
– Именно, – поддержал его Якуб, уже расправившийся с яблоком. – Нам бы подумать, что делать дальше самим. И как уберечь собственные шкуры.
– Не над чем тут думать! – сказала капитан Малатеста, как отрезала. – План остается ровно таким же, невзирая на потери. У нас есть время до захода солнца, и погода преимущественно ясная. Впереди деревня. Стия. Если нам повезет, мы отыщем зараженных там. А если нет, разделимся. И встретимся там. Когда добыча попадет к нам в руки, мы вернемся в замок. Так что в интересах каждого из здесь присутствующих не мешкать. Человеку впредь принадлежит лишь солнце и дождь. Не существует для нас ни облачности, ни ночи.
Теперешнее положение вещей, равно как и риторика сестры Кьяры, не способствовали сплоченности собранной команды. Оно и немудрено, если учесть, как инквизиторы и герцогские мечи невзлюбили друг друга с самого начала.
Что Жаклин, что Якуб решили затаиться – обособленно, порознь. Им казалось, они уселись прямо на пороховую бочку, которая вот-вот рванет.
В любом случае, с точкой зрения Малатесты никто и не подумал бы спорить. Ведь каждый стражник и гвардеец хотел возвратиться в стены Вальперги. Они лишний раз убедились, насколько враждебен Поломанный Мир. Без всякого намёка, ради какой-то груды инквизиторского хлама, их запросто могли застрелить, даже имени не спросив. Точно такие же люди.
Слишком уж они привыкли к уюту Эпохи Шести Лун, безопасности герцогской твердыни, своей неприкосновенности. Здесь им не место. А если им не место в нынешнем Аштуме, где тогда, как не в оврагах, что станут им неподписанными курганами?..
Альбиносы не просили от простых смертных любви, не ждали уважения. Мутантам только и нужно было, чтоб им не мешали выполнять свою работу. Вронски с Аземой чувствовали себя одинаково – между молотом и наковальней.
Чувствовали себя лишними здесь. Каждый по-своему. Но это – правда.