Полоса везения строгого режима
Шрифт:
Но тут Андрей понес такую лабудень, которая с Николаем не приключалась:
– Я понимаю, что такой девушке могу быть неинтересен, Вера. Я ведь пустышка. Блестящий фантик, способный произвести впечатление только на таких же пустышек!
– Это ты-то пустышка? – Вера заинтересовалась. – А не ты ли лучший студент своего курса?
Короленко будто разгонялся:
– А-а, ну я, разумеется! Производить фурор – наше всё, я ж вам и чтец, и жнец, и вообще капец. Но на самом деле я ищу только одобрения отца. Мне ж с детства талдычат, как он с нуля поднялся без какой-либо поддержки и как мне несказанно повезло
Николай, как раз сын механика, разинул рот. Нет, это был первый раз, когда Андрей Короленко ему чем-то понравился, показался не заносчивым ублюдком, а каким-то очень человечным. Но если подумать еще раз, то с чего вдруг он это почти посторонним людям выкладывает? А в конце сам же изумленно спрашивает:
– Я зачем вам об этом говорю? Вы можете сделать вид, что не слышали?
– О том, что ты пустышка и неудачник? – уточнил Николай. – Забыли, конечно, но ты продолжай.
Ну, тот и продолжил, как если бы его магическим пинком заставили:
– Я же тут в универе сразу занял позицию светоча интеллигенции – чтобы на фоне Базуки Бойкова еще круче смотреться. Мы же, честные бизнесмены во втором поколении, не выносим всякую криминальную шваль, потому я на его фоне должен выглядеть как королевский отпрыск в сравнении со свинопасом! А меня хоть кто-нибудь спросил, чего я хочу, а не должен? Я, быть может, хочу уже кому-нибудь отдаться с потрохами и больше вообще ничего не решать, а? – Он уже почти кричал на одной ноте: – Я, быть может, ищу сильное женское плечо, чтобы из-под отцовского крыла вылететь? Ребята, это вообще нормально, что я вам об этом говорю?
Это было ненормально – хоть с какой стороны посмотреть. Вера уставилась на Николая, а Николай на Веру. Этот приступ безумной искренности надо было прекратить, потому Ник вскинул руку и почти грозно рявкнул:
– Хватит, Андрей! Мы еще слишком плохо тебя знаем, чтобы узнать о тебе вообще всё! Дозируй себя, а то тебя слишком много! – И когда тот наконец-то заткнулся, спросил у подруги: – А это чья суперсила, как думаешь? Желание тебе нравиться – ясно, но честность… И ведь у тебя почти такие же прорывы недавно случались! Это я! Я на тебя так влиял, что ты на ненужную честность переключалась!
– Точно… – Вера ошеломленно вскинула к груди руки. – И тоже нестабильно. Вот Женька удивится!
– А у него тогда что? – Николай все сильнее возбуждался от только что полученного осознания. – У него тоже что-то должно быть! Едем к нему! Он в обморок рухнет!
– Так болеет же, – вспомнила Вера, хотя сумку свою подхватила.
– Гайморит не заразен!
Они убежали, оставив бедного недолюбленного отцом Андрея в одиночестве. Но Вера с Ником не заметили, что почти сразу после их ухода парня отпустило. Он зажмурился, потряс головой, встал и пошатался в другую сторону, решив, что немного спятил от постоянного перенапряжения.
Но как прекрасно себя ощущал Николай!
К его удаче, Женька отвлек его от ненужных мыслей. Он мучился болезнью и неприятной усталостью, но друзей выслушал и покивал. Еще раз выслушал, еще раз покивал, и лишь после этого с полным осознанием назвал их дебилами-фантазерами. Просто такие утверждения, как мистические способности, можно принимать лишь с железобетонными доказательствами, а без них – чистая глупость. Но Женька не чувствовал желания вытащить наружу и вывалить на Ника какую-нибудь грязную правду, а Вера ему нравилась ровно настолько же, как вчера или полгода назад.
Но была у Евгения Лапоненко в жизни одна беда – кроме того, что хулиганы и мама продолжали упорно его называть «лапочкой». Нет, существовала катастрофа масштабнее – а именно преданные и верные друзья, которые просто не могли оставить его одного в беде, то есть единственным из них обыкновенным. Они засели на его кухне и упорно искали его суперсилу.
– Может, ты мысли умеешь читать? – накинул вариант Ник. – О чем я сейчас думаю?
– Пожрать хочешь, – устало бурчал Женька, который и без этого прессинга себя неважно чувствовал.
– Точно! Вот оно! – радостно воскликнул Николай. – А есть че пожрать?
– Есть, посмотри в холодильнике. Ты просто всегда жрать хочешь, если на кухне сидишь. Может, прекратим пороть горячку?
Но даже Вера не отставала:
– Телекинез? Телепортация? Неуязвимость?
– У меня гайморит, так что я точно уязвимый, – жалобно ответил Женька.
– Неуязвимость к физическому воздействию! – Вера не сдавалась. – Управление временем? Замораживание? Огонь?
Николай оказался более решительным. Он подошел к другу сзади с кастрюлей супа, подумал и резко пихнул табуретку, вышибая ее из-под Женьки. Тот с криком полетел на пол, а Николай огорченно резюмировал:
– Скоростную реакцию вычеркиваем.
– Я тебя сейчас вычеркну! – Женька разозлился и вскочил на ноги. – Ты совсем с ума сошел? А если бы я убился?
– Тогда вычеркнули бы и бессмертие, – задумчиво произнесла из-за его спины Вера. – Попробуй меня поднять, Жень. Может, ты стал очень сильным?
– Я себя сейчас кое-как с пола поднял! – рявкнул он.
– Хорошо, хорошо, не горячись, – примирительно произнес Николай. – Или, наоборот, горячись. Разогрей мне суп! Взглядом. Ну же, попробуй! Неужели тебе самому неинтересно?
Женьке было бы интересно, если бы он хоть на секунду им поверил. Но все же вперился взглядом в тарелку, постоял так полминуты, попыхтел, потом разрешил:
– Теперь жри. Приятного аппетита.
– Холодный, – сказал Николай, попробовав.
Понес тарелку к микроволновке, соображая, что же еще может быть. Взял чистую ложку, присмотрелся, развернулся и на этот раз предупредил:
– Попробуй задержать предмет в воздухе!
Швырнул в приятеля, но большой меткостью не обладал, потому ложка прилетела Женьке не в лоб, а в плечо – и все равно получилось больно.