Полосатый Эргени (сборник)
Шрифт:
удар живому врагу, оборотню Куолу. Треугольник — это дом, кровля землянки.
Это был колдовской приказ оборотню вернуться домой. Копье должно было
приковать его к жилищу. Это на случай, если самый удар не уничтожит
противника насмерть. Останется жив — пусть сидит дома!
Ао положил бересту к ногам Матери матерей. Ведь это она должна была
своим могуществом придать силу волшебным рисункам.
Все семеро окружили фигурку Матери матерей. Ао рассказал
обстоятельства дела. Потом все стали просить ее о помощи. Они еще раз
повторили нараспев все сказанное художником. Трижды обошли они вокруг
Матери матерей. Заклинание кончилось. Можно идти дальше.
Тундра и криволесье
Сколько суток прошло после заклинания? Беглецы не считали. Но никогда
б они не зашли так далеко, если бы не эта встреча со страшным зверем.
Страх уменьшился, но не прошел. Особенную власть имел он над сердцем Уллы.
Всякий след тяжелой ступни носорога, медведь, замеченный издали, неясные
голоса ночи заставляли его вздрагивать. Напуганное воображение рисовало
ему страшные картины... Широко раскрытыми глазами старался он пронзить
темноту. Каждую минуту ждал, не высунется ли из леса голова оборотня.
Ночью он со страхом прислушивался к звукам, рождающимся в лесной
чаще, к таинственным шумам и незнакомым голосам — ночной жизни птиц и
зверей.
Но дни проходили за днями. Река, вдоль которой они двигались,
становилась все меньше и уже.
Каждый шаг путников приближал их к истокам и к тому холодному царству
ледника, из-под которого выбегали мутные воды тающего льда и снега.
С каждым днем становилось все холоднее. Лесные деревья на высоком,
правом берегу становились все ниже и корявее. Приземистые кривые елки и
лиственницы с изуродованными верхушками имели чахлый и нездоровый вид.
Стволы их были обвешаны длинными прядями светло-зеленых, а кое-где совсем
черных лишайников. Ветки их росли только с южной стороны; казалось, они
прячутся за толщу ствола от ледяного дыхания северного ветра. Да, это
мертвящее дыхание ледника сказывалось на каждом шагу.
Растущие на кочках пурпурные цветы кустистых камнеломок все были
собраны тесной кучкой на южном склоне кочек, и по ним легко можно было
угадать, где север, где юг, даже в те дни, когда тяжелые серые тучи
закрывали днем солнце, а ночью звезды.
Все чаще и чаще среди леса стали попадаться торфяные болота. Они были
или вовсе безлесны, или на них росли кое-где тощие, болезненные и редкие
погибающие деревца. На более сухих местах земля была покрыта ползучими
стеблями
они были прикрыты густым мхом, из которого наружу выставлялись только
пучки тонких веточек, густо усаженных листьями. Листья были очень
маленькие, не больше ногтя мизинца. Но, так же как и у настоящей южной
березы, края их были зубчатыми. Если растереть пальцами такой листочек,
можно было почувствовать такой же терпкий березовый запах.
Наконец деревья стали попадаться только по берегам рек. Часто
встречались то осоковые болота, то моховики. На кочках росли кустики
морошки. На одном и том же кусте можно было видеть и белые цветы, и
красные незрелые ягоды, и нежные спелые плоды желтого цвета, питательные и
приятные на вкус. Беглецы наедались ими до отвала. Даже маленький Курру
явно начал выказывать предпочтение ягодам и все реже требовал молока.
Скоро река сделалась совсем узкой. Берега понизились. В оврагах
лежали скопившиеся на дне сугробы. Постоянно попадались большие и
маленькие озера. Особенно много их было на низком болотистом берегу.
На озерах почти везде виднелись стайки уток, гусей, казарок. Огромные
северные гагары ныряли то там, то здесь или, вдруг поднимаясь с воды,
быстро неслись по гладкой поверхности, с шумом били по ней сильными
короткими крыльями и с трудом отрывались от нее.
Люди с удивлением смотрели на эту безлесную равнину. По тундре
бродили стада оленей.
Олени недаром уходили летом на север — здесь их не так тревожили
мошки и комары. Здесь вволю наедались они листьями и ягодами кустарников.
Между кочками светлыми пятнами белел олений мох.
Охотники каждый день возвращались к стоянке с богатой добычей. Они
подкрадывались к зверям ползком, подкарауливали их в кустах у водопоя и
уходили порой довольно далеко от Большой реки.
Впрочем, она уже давно перестала казаться им большой. Женщинам
приходилось тащить тяжелые свертки мехов, число которых увеличивалось с
каждым переходом. Зато ночью меха спасали их от стужи и холодных туманов.
Костры разводили сухими сучьями кустарников.
Один раз они попали в крупнобугристую торфяную тундру. Кочки-бугры
величиною с высокий шалаш были раскиданы по всей равнине. Сверху кочки
были покрыты сухими лишайниками и белыми цветами морошки. Пробираться
между ними было тяжело. Наконец охотники еще издали заприметили голубое