Полосатый Эргени (сборник)
Шрифт:
озеро и поспешили к нему, чтобы скорее выйти из бесплодных и мертвых
бугров.
После долгой и утомительной ходьбы они очутились во влажной низине
озера, окаймленного широким кольцом зеленых кустов ивняка, и здесь присели
отдохнуть. Вдруг Улла толкнул Волчью Ноздрю и показал пальцем в сторону. В
отдалении они заметили другие «бугры», которые на их глазах шевелились,
переходили с места на место.
— Хуммы! — шепнул Ао.
Действительно,
узенькой речки, густо заросшей корявыми кустами. Речка была узка, и воды
издали не было видно. Только полоска береговых ивняков обозначала ее
извивы. Хуммы ломали хоботами ветки и отправляли их в свои ненасытные рты.
Широкие уши шевелились и топорщились. Детеныши то спускались в воду, то
вылезали на берег.
— Это они! Они! — шептал Улла, вглядываясь в стадо.
Ему казалось, что он узнаёт колоссального старого самца, которого он
преследовал с горящими хвойными ветвями.
Волчья Ноздря восторженно смотрел на мохнатых великанов. В нем
вспыхнула страсть прирожденного охотника.
Хуммы — ведь это не простая добыча. Это добыча из добыч! Один хумма в
ловушке — и сыт целый поселок! И не один день, а много, много и еще много.
Месяц родится, станет толстым, похудеет и умрет. Вот сколько дней будут
сыты люди поселка. Хумма — это гора мяса. Его горб — гора жира. Его шерсть
— гора волос. Охотники сплетут из шерсти крепкие веревки, силки для птиц,
привязи для ловушек на горностаев. Бивни хуммы — костяные бревна. Из них
делает Тупу-Тупу кинжалы, ножи, иглы, а искусник Фао — чудесные украшения,
застежки на одежды, изображения Матери матерей. Мало ли что может сделать
из них искусный резчик! А сердце? Кто съест сердце хуммы, сам станет как
хумма. Никакой зверь не одолеет его. И колдун Куолу будет бессилен делать
зло. Недобрый глаз потеряет силу. Дурной ветер не принесет вреда.
Охотником из охотников станет тот, кто победит хумму. О нем будут петь
песни люди Большой реки. А ребра? Ребра пропитаны жиром. Они горят, как
дрова.
Беглецы жадно глядели на мамонтов. Уа дрожал от нетерпения. Ноздря
облизывался. Ао и Улла крепко сжимали копья.
Стадо медленно приближалось к озеру. Впереди шли слонихи, за ними
детеныши, сзади самцы. Охотники наскоро оглядели окрестность и быстро
перетащили пожитки на ближайший холмик. Там, под защитой торфяного бугра,
они и стали устраиваться. Ао и Улла спустились к зарослям ивняка наломать
побольше сухих веток. Балла расстелила оленью шкуру и стала кормить
малыша. Канда и Цакку
исчезли надолго. Они пошли проследить, что делают мамонты.
Вернулись они, когда от озера поползла белая полоса тумана.
Трещина
С тех пор как беглецы наткнулись на мамонтов, женщинам стало еще
тяжелее. Охотники ни за что не хотели потерять из виду горбатых зверей.
Если утром стада не было видно, Волчья Ноздря отыскивал свежий след,
и все четверо мужчин пускались вдогонку.
Хуммы не делали больших переходов. Днем они паслись по ивнякам и по
травяной пойме возле воды, на ночь поднимались в высокую сухую тундру.
Они, как и люди, не любили туманов.
В низине лежал лед. Он копился здесь веками. Каждую зиму метели
наваливали сверху свежие сугробы, каждое лето солнце старалось растопить
их, но это никогда ему вполне не удавалось. Это и был край Великого льда.
В долину Большой реки заходил его южный выступ. Дальше к северу он
сливался с обширным сплошным ледниковым покровом, который тянулся отсюда
непрерывной толщей до самого Ледникового моря. Чем ближе к океану, тем
более мощной становилась ледяная толща. Над финскими и скандинавскими
горами ледник лежал глыбой больше километра толщиной и медленно сползал
ледяными потоками к югу и юго-востоку. В самом конце южного выступа из
ледяного грота выбивались мутные потоки воды. Здесь было рождение Большой
реки. К ее сырым и грязным берегам приходило стадо хуммов напиться.
На ночь беглецы разводили костер и жарили на нем куски оленины,
выкопанных из нор жирных пеструшек или бросали на уголья костра зубастых
щук. На каждой стоянке они втыкали в землю свои копья вместо жердей,
которые тут было трудно найти. На них натягивались оленьи шкуры, получался
меховой навес, защищавший ночью от холода и туманов.
Ао просыпался с рассветом. Он первый вылезал из шалаша, любил
постоять и прислушаться к утренним голосам. Тундра была полна жизни. В
ивняке распевали варакушки. Полярные жаворонки, подорожники и желтые
трясогузки подавали свои нежные голоса.
У берегов речушек, озерков и непросыхающих луж суетились бесчисленные
кулички, кричали красноглазые морские сороки, реяли чайки и вилохвостые
крачки. Хищным полетом стремительно проносились темные поморники, квакали
в кустах белые куропатки, на воде крякали утки, гоготали гуси, трубили
лебеди и отчаянно звонкими и печальными голосами стонали северные гагары.