Полосатый катафалк (сборник)
Шрифт:
Зеленые глаза поглядели на меня с оборонительной суровостью. И совсем иной голос — ее собственный — произнес:
— Ну?
— Извините, я не хотел быть назойливым. Но меня поразило ваше сходство с одной…
— Я знаю. С Холли Мэй. Я это от всех слышу. А пользы?
— Вы хотите стать актрисой?
— Не хотела бы, так меня бы здесь не было. А сидела бы я у себя дома в Индиане, рожала бы детей. — Брачные скрипки в ее голосе потеряли настрой. — А вы снимаетесь?
— Я был звездой семейного альбома. Но и только.
— «Семейного
— Я храню его дома. В сундуке, — ответил я. — Семейный альбом. Для фотографий.
— Вы что — острите?
— Не слишком удачно. Простите меня.
— Ничего, — сказала она великодушно. — Мистер Спир говорит, что у меня совсем нету… нет чувства юмора. — Сдвинув бровки, она поглядела на часы. — Не понимаю, что могло его так задержать.
— Не страшно, я не спешу. А вы знакомы с Холли Мэй?
— Ну, не то чтобы знакома. Она уехала через несколько месяцев после того, как я устроилась на это место. Но я ее видела, когда она приходила и уходила.
— А что она за человек?
— Трудно сказать. Девочки на студии говорили мне, что она по-настоящему симпатичная — простая, не напускает на себя. То есть так они говорили. А меня она всегда держала на расстоянии. По-моему, я ей не нравилась. — Задумчиво помолчав, она добавила: — Может, потому и не нравилась, что я на нее похожа. Она, когда увидела меня в первый раз, прямо впилась в меня глазами. И после новой паузы:
— Некоторые даже думают, что я красивей ее. А какая мне от этого польза? Я просила мистера Спира, чтобы он устроил меня ее дублершей. А он сказал, что я не знаю, куда девать руки-ноги. И я прошла курс, как стоять, как ходить. В сто шестьдесят долларов обошлось, и только у меня стало получаться, как ей взбрендило бросить кино.
— Да, вам не повезло, — сказал я. — Мне непонятно, отчего вдруг она так решила.
— Замуж захотелось. Но если бы вы его видели, так и вовсе не поняли бы, с чего девушке вздумалось жертвовать карьерой, чтобы выйти за такого. Конечно, говорят, что в Канаде он прибрал к рукам половину тамошней нефти, только сам-то безобразный старый хрыч. Я бы за него не пошла хоть за все деньги в мире.
В голосе и глазах у нее появилось легкое сомнение. Зеленый взгляд был бессознательно устремлен на меня, но взвешивала она деньги Фергюсона и его привлекательность.
— Так вы знаете полковника Фергюсона?
— Один раз видела. Как-то прошлым летом он явился сюда. Мистер Спир был занят с очень важными клиентами, но разве его это остановило? Вломился в кабинет мистера Спира и затеял спор прямо в присутствии звезды!
— Спор о чем?
— Ее студия не хотела, чтобы она вступала в брак. И мистер Спир тоже. Его можно понять. У нее ведь был шанс завоевать всемирную славу. Но ей другое подавай! — Она снова задумалась. — Нет, вы представьте, взять да самой отказаться от такого шанса!
В дверь вошел
— Мистер Спир?
— Ага. А вы Гуннарсон. Они записывали на пленку новое шоу, и дама, которую мы называть не будем, впала в истерику, потому что ей не позволили щегольнуть ее дурацкими картами. Мне пришлось нежно поглаживать ее по плечику, так не удивляйтесь, откуда на мне следы когтей. Идемте же!
Я прошел за ним по коридору со стеклянным потолком в комнату, где вдобавок к кабинетной обстановке имелась кушетка и небольшой бар. Он порхнул к бару, как голубь к родному гнезду.
— Нет, мне необходимо выпить. Разделите компанию?
— Виски на донышке, благодарю вас. Он налил до краев. Как и себе.
— Садитесь же. Вам нравится мебель? Шторы? Все выбирал я сам. Приют, где можно расслабиться в процессе творчества.
— Вы ведь артист?
— Более чем! — ответил он между глотками виски. — Я творю артистов. Создаю имена и репутации.
Свободной рукой он указал на стену возле письменного стола. С нее смотрели фотографии — дерзкие, робкие, застенчивые, надменные, жаждущие лица актеров. Некоторых я узнал, но Холли Мэй среди них не увидел. Большинство составляли актеры, о которых уже много лет ничего слышно не было.
— Как Холли? — спросил он, читая мои мысли. — Я убрал ее фотографию, поддавшись детской обиде. Но храню в ящике. Скажите ей это.
— Скажу, если увижу.
— А я думал, вы ее адвокат.
— Я адвокат ее мужа.
На мгновение его лицо болезненно посерело, он прикрыл проплешину левой рукой, словно боясь, что с него снимут скальп, если уже не сняли, и одним глотком допил виски. Оно настолько его подкрепило, что он принялся ломать комедию:
— Что ему нужно? Высосать мою последнюю кровь? Скажите, что у меня и капли не осталось. Пусть обращается на медицинский склад!
— Он так скверно с вами обошелся?
— Скверно? Да он меня выпотрошил. Три года трудов — продвигай ее, выбивай для нее роли, оберегай от беды — и все псу под хвост. Чуть она вышла на прямую, ей приспичило выскочить замуж, и обязательно за него! Он человек грубый. Как вы, без сомнения, знаете, раз служите у него.
— Я не служу, а даю ему юридические рекомендации.
— Ах, так! — Он налил себе еще виски. — А он им следует?
— Надеюсь, что последует.
— Ну, так порекомендуйте ему нырнуть в Тихий океан и не всплывать. Я знаю одно глубокое местечко с полным набором акул. — Он подкрепился половиной второго стакана. — Валяйте, выкладывайте. Чего ему от меня надо, и во что это мне обойдется?
— Ни во что. Я буду с вами откровенен. (О нет — далеко не до конца!) Я приехал к вам практически по собственному почину. В поисках информации.