Положи себя под елку

Князькова Нина

Тут же подскочил Коробов.

– Уволю, нахрен. Ты что, позволил ей дверь открыть? – и меня тут же выхватили из рук одного охранника и передали другому. Костя со мной на руках и позади шатающимся олигархом, быстро пересек холл и вызвал лифт.

– Ей нельзя на лифте, - Вадим заботливо дыхнул перегаром. – По лестнице ее поднимешь. Она высоты боится. Квартиру продать придется.

Меня действительно резво понесли по лестнице.

– Елена Аркадьевна, цените. Он еще никогда в жизни так к женщине не относился. – Голос Кости гулко разносился по лестничным площадкам. – Я на него семь лет уже работаю.

Точно знаю. Женится он на вас. Как пить дать.

Я зажмурилась, скрещивая пальцы.

– Кость, если женится, я вас сама на лучшей девушке в мире женю.

– Мне на лучшей не надо. Можно ли с Алевтиной познакомить?
– Охранник игриво подмигнул. – Что-то сниться она мне в последнее время. Но надо как-то ненавязчиво.

– Не, ненавязчиво она не поймет. Тут нужен решительный подход. – Я громко хмыкнула. – Кость, она ж тебе диагноз в первые десять минут поставит, а потом месяц будет доказывать, почему все именно так.

Костя улыбнулся:

– Ничего страшного. Я все свои диагнозы уже знаю.

В квартиру Коробова дверь уже была распахнута. В коридоре ждал сам хозяин.

– Поставь ее, дальше я сам. – И выхватил меня из Костиных рук. Охранник понимающе улыбнулся и закрыл дверь в квартиру. Снаружи.

Я же смотрела в глаза, цвета расплавленного серебра. И, кажется, тонула. Меня быстро понесли в комнату. Не знаю в чью. Наверное, его. Очнулась я уже на кровати, лежа на животе, и с меня стягивали платье. Затем ловко перевернули на спину.

Коробов медленно провел ладонью по моему бедру, от трусиков, до изящных ботильонов на высоком каблуке. Уверенным движением снял с меня обувь, и тут же легонько укусил за большой палец левой ноги. Меня как током пронзило. Я вытянулась, как струна, и мягко упала на кровать. Так же осторожно снял с меня чулки, каждый скатывая так, чтоб максимально касаться меня ладонями.

Нет, у меня был секс. Два раза. С одним парнем, чисто из любопытства. Но так, чтоб меня касались с таким трепетом... Так, чтоб застежку лифа расстегивали так, что я выгнулась в почти идеальный мостик, чтоб трусики зубами. Такого не было. И не было такого, чтобы я ждала этих прикосновений. Чтобы жила ими. Я чувствовала все: как длинные умелые пальцы сжимали грудь, как губы зацеловывали каждый сантиметр моего тела. Как мои руки гладили тугие мышцы мужского тела, как пальцы зарывались в короткие волосы на затылке сероглазого. Его прохладные поцелуи на моем горячем животе. Мои на его ключицах. Такого не было. И уже не будет. А чего еще ждать от двух пьяных молодых людей разного пола, возбуждённых алкоголем и мнимой недоступностью друг друга, и запертых в одной квартире?

…………………………………………………………………………………………………

Я проснулась резко. Села. И тут же ощутила, как тяжелая рука скользнула с моей груди и легла на бедра. Огляделась. М-да. Одежда валялась везде. Видимо, мы вчера совсем не задумывались, куда она полетит. Посмотрела на часы. Всего пять утра. Пить хотелось неимоверно. Заметила бутылку минералки у тумбочки. Осторожно вылезла из под одеяла и из под руки. Коробов застонал, перевернулся на живот и обнял мою подушку. Замер.

Я тихо прокралась и отрыла бутылку с водой. Жадно приникла к ней. Уф, как же хорошо. Тихо закрутила и уже хотела вернуться под теплое одеяло, как увидела

лежащий рядом с джинсами Коробова бумажник. Решила поднять, чтоб утром не потерял. А он раскрылся. Перед визитками в прозрачном кармашке была фотография. Моя фотография. Я присмотрелась.

Этот костюм я помню. Я его надевала лишь раз. На первом курсе. На фото я стою, прогибаясь в пояснице и глядя почти в камеру. Тяжёлые рыжие волосы каскадом скатываются с плеч, почти до пояса. И взгляд, полный счастья и боли. На репетиции перед выступлением, я потянула мышцу лодыжки. Больно было неимоверно, но я так любила танцевать, что в тот момент это было не важно.

Что эта фотография делает у Коробова? Я бы погрешила на Маринку, если бы не помнила, что она в это время стояла за кулисами и ждала своего выступления. Кто сделал это фото? Почему оно у Коробова в бумажнике, и какого черта оно затерто так, будто его прижимали к груди последние пять лет?

Я обернулась на спящего мужчину. Тот блаженно обнимал подушку. Обычно хмурые брови разгладились. На губах играла легкая улыбка. Два дня ему понадобилось, чтобы я сдалась.

А я? А мне стало обидно, что я не знаю, почему у него мое старое фото, зачем он его таскает с собой, почему вцепился в меня, как клещ. Мне он ничего не рассказывает. Вот и пусть живет, с кем хочет. Или добивается ту, которая ему не дает.

Я быстро встала, выдернула фотографию из бумажника и бросила на кровать рядом с ним.

Я быстро переоделась в джинсы, водолазку, сняла украшения и оставила их на столике в гостиной. Накинула свой китайский пуховичок, забрала сумочку с документами и выскочила из квартиры, надеясь, что охрана еще спит, и моего отсутствия не заметит.

Спустилась по лестнице, в холле накинула капюшон. Вышла на улицу. Эх, жаль, мой матизик забрала курьерская служба. Я быстро побрела в центр города. Заметила, что за мной тихо едет белый «ровер». Зашла в круглосуточный магазин. Продавцы явно дремали на рабочем месте. Нашла дверь на склад. Со склада во двор и кинулась через дворы на соседнюю улицу, зная, что там живут Ванька с Гришей. Мои ангелы-курьеры.

На звонок в дверь ответили не сразу. Минут пять пришлось, и звонить и стучать. За дверью послышалось недовольное ворчание, а потом дверь распахнулась, и передо мной предстал Ванюша в семейных трусах и очень заспанным видом.

– Ленка? Ты чего здесь? Ты же вроде с Коробовым?

– Вань помоги, а? Я от Коробова и прячусь!

– Ты с ума сбрендила? Если этот захочет, то из под земли тебя достанет.

– Этот не захочет, Вань. – На глазах появились слезы. – Совсем не захочет.

Видимо на моем лице было написано нечто, из-за чего мне сказали:

– Держи ключи. Девяносто пятая квартира. Там Гришина девушка живет. Они вчера на две недели в Тай улетели. Просили присмотреть за хомяком. Так что держи и присматривай. Продукты занесу вечером. Продержишься?

– Спасибо, солнышко мое. – Порывисто обняла ангелочка.

– Ну вот, я солнышко, а плачешь по другому. – Ванька почти сердито отодвинул меня от себя. – Ленка, если он тебя не найдет, переезжай ко мне. Нафиг этих буржуев. Заживем с тобой в свое удовольствие.

– Спасибо, Вань, - прошептала я, - но я, наверное, не смогу.