Положи себя под елку
Шрифт:
– Не надо!!! – Сероглазый остановился и оглянулся на меня.
– Почему?
Я смутилась:
– Я высоты боюсь.
Он не засмеялся, а как то тяжело выдохнул:
– Ты поэтому в лифте с закрытыми глазами ездишь?
Я смутилась еще больше, поглубже закуталась в одеяло и кивнула.
– М-да. Ладно, после праздников за город переедем. У меня там дом. – Вадим постоял в комнате еще немного, посмотрел на меня задумчивым взглядом и, так от меня ничего не дождавшись, вышел их комнаты.
Я же только думала о том,
Еще раз зевнула, встала и поплелась приводить себя в порядок. Слава богу, вчера хватило здравомыслия смыть косметику и переодеться. Приняла душ, накинула халат и начала расчесывать свои кудряшки. За этим занятием меня и застали мои сегодняшние мучители. Это были два невысоких парня вполне приличной наружности. Правда слишком уж ухоженные и прилизанные. У одного из них на голове красовались какие-то разноцветные перышки, у другого на выбритом виске была какая-то витиеватая татуировка.
Тот, что с перышками тащил огромный чемодан.
– Здравствуйте, Елена Аркадьевна. Меня зовут Максим. Я ваш проводник по миру ухода за собой. – Он бросил чемодан на незаправленную кровать, подошел ко мне и тут же схватился за мои мокрые волосы. – Да уж, тут работы непочатый край. А вроде маленькая такая.
Парень с татухой хмыкнул и отправился к моему гардеробу.
– Я Игнат. Подберу вам гардероб на этот вечер и на каждый день. – И тут же начал выбрасывать мои вещи и обувь из шкафа.
Я поняла, что так и сижу с расческой в руке.
– А вы оба геи? – Это вам вместо «здрасте» и за гардероб. Однако мои недруги даже бровью не повели. Ответил Максим, который уже отобрал у меня расческу, достал из чемоданчика какие-то тюбики и начал что-то намазывать на волосы :
– Я гей, Игнат натурал, правда девушек как перчатки меняет.
Я тут же задумчиво выдала:
– Странно. Вадим сказал, что ни одного натурала ко мне даже близко не подпустит, а если кто подойдет – прибьет сам. – Я мстительно усмехнулась, увидев, как замер Игнат. – Вон вчера в клубе одного отделал.
– Елена Аркадьевна, может, вы жениху не скажете о моей ориентации? – ну вот господа стилисты уже сговорчивее.
– Игнат, а может, вы после себя все вещи на место сложите?
– Так они ж китайские…
– Они мои! – рявкнула я, - И останутся у меня.
Тут вмешался Макс, явно желая перевести тему:
– А в каком клубе вы вчера были?
– В «Ницце».
– Так это Вадим Дмитриевич так сына мэра отделал? – обе жертвы красоты посмотрели на меня с благоговейным ужасом.
– К-как мэра? Этот белобрысый его сын? – Мысли рванули в сторону «сижу за решеткой в темнице сырой».
Макс мечтательно потянул:
– Вот это мужик! Мне б такого! Никого не боится.
Я фыркнула:
– Тебе точно не светит. – «Как и мне».
В это время в комнату заглянул вышеупомянутый олигарх.
– Лен, я в офис. Будь готова к шести. Я зайду.
Я
– Дорогой, удели ка мне минутку наедине. – Да-да, елейный голос ничего хорошего не предвещал.
Я схватила Вадима за руку и втащила в его комнату, захлопнула дверь и развернулась лицом к «дорогому».
– Ты какого художника вчера сыну мэра накостылял? Не поверю, ни за что, что ты его не узнал. Вы в одном кругу болтаетесь?
– Нечего было лапы распускать, - блин, ну как можно так улыбаться
– Коробов, ты чего себе и мне проблемы наживаешь. Я через полгода от тебя съеду, мне потом как здесь жить? Или предлагаешь уехать отсюда. Подальше от таких идиотов, как ты? Да я лучше сейчас свалю, пока ты еще чего-нибудь…
Ну да. Вечный кляп. А губы нежные-нежные. Настойчивые-настойчивые. И руки под попкой придерживают и прижимают к двери. (Когда только успел?) Тут вспоминаю, что под тонким халатом только трусики, и начинаю настойчиво упираться руками ему в грудь. Как-то медленно отстраняется, упирается головой в дверь. Так же осторожно ставит меня на ноги. Оба тяжело дышим.
– Никто тебя не тронет, - голос глухой, почти шепот. – Об этом даже не думай.
Резко отстраняется, разворачивается и уходит. Выдыхаю.
Вот блин. Я его два дня не знаю. Что же между нами такое происходит. Ладно, хоть выяснили, что мэр нам не соперник.
Так, есть дела более насущные. Например, два перца в моей комнате. Развернулась и потопала в свою комнату.
– Значит так, мальчики-зайчики. Кудряшки не распрямлять, макияж естественный, обувь высокая, но максимально удобная, платье простое, элегантное. И никаких «Елена Аркадьевна», а то чувствую себя на пятьдесят лет.
Следующие восемь часов меня мыли, чистили, красили, одевали, раздевали, искали по всему городу обувь, изредка кормили и наконец, измученную отпустили.
Вадим, как и обещал, зашел в мою комнату ровно в шесть вечера. Макс как раз поправлял мои заколотые в красивую гриву волосы, а я стояла у зеркала и любовалась на свое изумрудное платье в пол, с рукавом в три четверти, красивым квадратным вырезом и разрезом почти до кромки чулка.
– Пошли все отсюда. – Это стилистам. Те в минуту собрались и выскользнули из комнаты.
Коробов медленно двинулся ко мне, держа в руках какую-то коробочку.
– Это тебе. К платью очень подойдет. – И отрыл.
Елки зеленые! Если ты никогда не видела дорогих украшений и тебе двадцать три года, поздравляю. Ты лох. Как и я.
На черной бархатной подушке лежало колье с сережками. На тонком серебристом металле под тоненькими лепестками металла лежали капли изумрудного цвета. Даже если это бижутерия, то неимоверно дорогая. Я медленно, дрожащими пальцами погладила украшения. Подобрала челюсть с пола, закатала губки специальной машинкой, стерла с коленей слюнки.