Полшага до мечты
Шрифт:
Валя уставилась на подругу с красноречивым укором, затем покачала головой:
– Да-а, это любовь! Пожалуй, пора за тобой записывать, а то пропущу рождение нового поэта, блин!.. Ладно, подруга, я пошла, а ты за рулем все-таки смотри перед собой. – Она замешкалась у порога. – Меня дома Генка ждет, пьянь и рвань, до пятницы не смог дотянуть, шлялся где-то, вражина, приперся за полночь в скотском состоянии, драный, грязный, обоссанный, кейса нет – видать, кто-то к рукам прибрал… Э-эх! А ты о небесах…
Приемная Огнивцева оказалась пуста.
– Сука! – орал он на кого-то во все горло. – Дура, ничтожество! Я за что тебе деньги плачу, шваль? А? Это что?! Вот эти тряпки на тебе откуда? А побрякушки? Я тебя спрашиваю! Может, ты сама их заработала? Деревенское отродье! Плебс! Таких голодных шавок в Москве тысячи, только свистни. Или думаешь, я тебе замену не найду? Тварь поганая! – раздался звук пощечины и сдавленное женское рыдание. – Распустились все! Ты что из себя корчишь, шлюха подзаборная? Будешь делать что я сказал, или можешь убираться на все четыре стороны, уж я позабочусь, чтобы тебя вышибли из Москвы к едрене фене!
В приемную из коридора вошла знакомая Ане секретарша Дина.
– Ой, здравствуйте, – ослепительно улыбнулась она, ничуть не смущаясь доносившимися из-за двери кабинета криками. – Прошу вас присесть ненадолго, Артур Леонидович сейчас освободится. – Дина удрученно вздохнула, потупив глазки: – Шеф сегодня не в духе, на всех бросается. Говорила Наталье, лучше не заходи под горячую руку. Вот, теперь пожинает.
– И часто Артур Леонидович так… горячится? – поинтересовалась Аня. – Впрочем, мне нужен был Сережа, я рассчитывала застать его здесь.
– А-а, так он ушел. – Дина наклонилась к Ане и перешла на доверительный тон. – Ваш брат и Артур сильно повздорили. Оттого сейчас Артур рвет и мечет, на других злость срывает. Насколько я поняла, Сергей отказался подписывать какой-то контракт и еще чем-то сильно подвел шефа.
– Ну, это уже проблемы Артура Леонидовича, – сказала Аня и встала. – Вы бы ему воды отнесли, чересчур гневается, как бы его удар не хватил.
Она вышла из здания, села в машину и поехала домой. Набрала номер Сережи:
– Привет. Хорошенькое дело, я по твоей милости кружу по Москве в час пик, приехала на Сретенку, а тебя и след простыл.
– Анют, прости. Я совсем отключился. Сначала Огнивцев со своим ором, а тут Матвей позвонил. Я и выскочил как угорелый. Мы сейчас дома. Давай скорей приезжай.
– Кто – мы? – задохнулась Аня. – Матвей с тобой?
– Ну да! Говорю же, он недавно приехал и позвонил. Юля с Темкой тоже подошли, так что все в сборе. Ань, я накупил продуктов, а хлеб забыл. Купи по дороге, а то мне лениво снова выходить.
– Да, конечно… – пробормотала Анна и нажала на кнопку отбоя.
Нет, к встрече с Матвеем она совершенно не готова. Что делать? Как держаться?.. Лучше всего с презрительной холодностью… Да, надо его не замечать. Приехал к брату, пусть с ним и
Внезапно ее осенило. Она набрала номер матери:
– Мам, ты дома? Одна? А Савелий Николаевич?
– Он сегодня дежурит в клинике. А что случилось?
– Я приеду к тебе с Темкой и останусь на ночь.
– Прекрасно, я очень рада. Только голос твой мне что-то не нравится.
– Все в порядке, мамуль. Жди, скоро приедем.
Следующий звонок Юле:
– Одень Темку на выход, положи в пакет его пижамку, носочки, тапочки и ждите меня во дворе через десять минут. Скажи ему, что мы поедем к бабушке Лизе.
«Вот так, все уладилось. Да, надо купить хлеба. Ничего, попрошу Юлю отнести им наверх. Пусть сами ужинают, беседуют, развлекаются, хоть на голове стоят. А я проведу вечер со своим ребенком».
Когда она въехала во двор своего дома, Юли с Темкой у подъезда еще не было. Аня достала румяна и слегка тронула щеки кисточкой. Бледное худое лицо и большие темные глаза, горящие нездоровым блеском. Удручающее зрелище.
Дверца с другой стороны неожиданно открылась, и в машину сел Матвей.
Аня выронила коробочку с румянами и вперилась ему в лицо огромными глазами.
– А… а где Артем и Юля? – пролепетала она.
– Дома. Я спустился вместо них… А ну, стой! – Он успел схватить ее за руку, так как она рванулась наружу. – Какие вы с Сережей прыткие, главное – успеть словить.
Он перехватил Аню за талию и потащил к себе через кожаный подлокотник между сиденьями.
Она впервые почувствовала, насколько он силен, зря дергалась – совершенно бесполезно. В итоге очутилась у него на коленях, хорошо, во дворе соседей не случилось, да еще умеренно тонированные стекла скрывали неприличную возню в машине.
– Пусти, гад! – билась Аня в неистовом припадке ярости. – Мерзавец, негодяй, дамский угодник! Отправляйся к своей толстозадой. Что, съел? Ха-ха! Думал, я растаю и плюхнусь в твои объятия? Иуда!.. Не смей ко мне прикасаться! Пусти, говорю!.. И не лезь со своими поцелуями, понял?! Мы теперь чужие, так и знай…
Мимо проковыляла старушенция с клюкой, одна из тех вездесущих бабулек, которым все обо всех надо знать, тем более что городские власти стали поощрять соглядатайство и доносительство во избежание притока потенциальных преступников в московские многоэтажки. Бабулька краем глаза засекла движение в недрах одной из ненавистных иномарок, заполонивших двор, приставила ко лбу козырьком ладошку и приникла вострым носом к стеклу машины. Потопталась в такой позе с минуту и, ворча себе под нос, потащилась к другой старушке, выползшей из подъезда на свет божий.