Польская линия
Шрифт:
При этих словах Платон Ильич слегка закашлялся. Я бы тоже покашлял, если бы меня целую неделю держали взаперти, вытрясая информацию. Странно даже, что его отправили. А что если…
– Платон Ильич, скажите-ка честно, вы сообщили руководству о провале? – поинтересовался я.
Господин Зуев смутился.
– Стало быть, Secret Intelligence Service, не в курсе?
Мне стало весело. Значит дражайший библиотекарь не соизволил уведомить своих хозяев о том, что по его милости ВЧК накрыло в Москве целую сеть шпионов? А ведь это очень интересно. Может, в будущем пригодится для какой-нибудь игры? Надо подумать над этим.
– Не было оснований, –
– Честное слово, Платон Ильич, вы гений. Я до такого точно бы не додумался, – восхитился я. – Но все-таки, зачем вам понадобился я? Мне казалось, что вы не жаждали пообщаться со мной. И воспоминания не самые лучшие.
– Допустим, изначально вы понадобились не мне, а руководству. То, что Владимир Аксенов является начальником Архангельского чека не секрет. Потому оно обратилось ко мне. Моя задача – установить с вами контакт и, по возможности, наладить хорошие отношения и склонить вас к сотрудничеству с Великобританией. Если вы серьезный человек, то вы не станете мстить мне за такую малость, как выдача вас контрразведке. Тем более, союзническая миссия к вам отнеслась достаточно лояльно, а за эксцессы контрразведки Северного правительства она ответственности не несет.
У меня сразу же заныли битые ребра, захолодели шрамы. Да уж, бритты отнеслись ко мне очень лояльно… Подумаешь, сдали союзникам, а те отправили на Мудьюг, в концлагерь.
– Думаете, это реально?
– Как говорят у вас в России – попытка не пытка, – усмехнулся Зуев. – Тем более, что ваша пролетарская республика в ближайшее время превратится в обычную – как вы говорите, буржуазную республику. В РСФСР уже объявлен нэп, дело за малым – введение его в жизнь. Замена продразверски продналогом приведет к появлению излишеств, виноват, излишков, а это, в свою очередь, начнет стимулировать торговлю. Понимаете, что крестьянин должен будет куда-то сбывать свое зерно, чтобы получить нужные товары. А чем станете торговать, если российская промышленность разрушена? Нужно восстанавливать фабрики и заводы. Опять-таки, понадобятся специалисты, которых у вас нет. Государство не сможет своими силами восстановить экономику. Значит, вам придется обращаться за помощью к нам. И все вернется на круги своя.
Зуев посматривал на меня как истинный европеец на туземца – высокомерно и презрительно. И впрямь, что мы для них? Потенциальная колония, где есть дешевая рабочая сила, сырье и рынки сбыта. Ну-ну…
– Все равно, не очень хорошо понимаю, чем я смогу помочь Британской империи? Зачем вам налаживать со мной добрые отношения?
– Владимир Иванович, сколько вам лет? – поинтересовался Зуев, хотя знал мой возраст. – Двадцать один, двадцать два? По европейским меркам вы юноша, а сумели занять настолько высокий пост. А что произойдет с вами через пять лет, через десять? Я не удивлюсь, если вы станете заместителем Председателя ВЧК или займете высокую должность в правительстве.
– То есть вы хотите осуществить мою
Русско-польский англоман поморщился, словно я заговорил о чем-то непристойном, о чем не принято говорить в обществе джентльменов.
– Ну какая же здесь вербовка? Во все времена разведчики всего мира помогали друг другу совершенно бескорыстно. Зачем рисковать жизнью, свободой, если можно получить информацию от своего коллеги, поделиться с ним своей? И ваше доброе отношение нам пригодится уже сейчас. Вы же фактический хозяин Архангельской губернии. Кольский полуостров – кладовая полезных ископаемых. Россия не в состоянии добывать там ни железо, ни никель, а нам бы не хотелось, чтобы Совнарком отдал добычу марганца или железа французам или немцам. Ваше доброе слово сказанное в нужное время и в нужном месте будет оценено надлежащим образом.
Я слушал речь Платона Ильича, время от времени кивал, а когда понял, что библиотекарь закончил, поинтересовался:
– Господин Зуев, а вы сами-то верите в возможность моей вербовки?
– Я? – хмыкнул мой бывший работодатель. Помедлив несколько секунд, усмехнулся. – Я, Владимир Иванович, ни на минуту не сомневался, что вы не станете с нами сотрудничать. Простите, но я знаю вас лучше, чем мое руководство. Вы, как и многие русские большевики, из породы фанатиков.
На «фанатика» я обижаться не стал. И впрямь, работать не за деньги, а за идею, мало кто может.
– Если понимаете, так какого…?
Я не закончил фразу, но Зуев меня понял.
– Спрашиваете, так и какого черта старый дурак поперся из Лондона в Варшаву, потом в Минск, не убежал при наступлении красных? Касательно встречи с вами у меня есть личный интерес. Вернее, просьба. Если вы ее выполните, то не нанесете ущерба вашему делу, не станете предателем. Вы слышали об Уильяме Тиндейле?
– Насколько помню, это английский Лютер? Кажется, реформатор, которого сожгли?
– Не совсем так, но близко, – усмехнулся Зуев. – Уильям Тиндейл был переводчиком Ветхого и Нового заветов. В тысяча пятьсот двадцать шестом году он издал английский перевод Библии, сожженный по приказу архиепископа. Позднее Тиндейл напечатал еще сорок редакций Библии, но самым ценным является именно первый.
– Хотите сказать, что вы умудрились раздобыть первоиздание Тиндейла и спрятали его в библиотеке? – догадался я. – И сколько оно сейчас может стоить?
– Даже рядовое издание – десятое, или сороковое стоит тысячи фунтов. Первоиздание – а по мнению ученых, их осталось не более пяти экземпляров, может стоить сто тысяч фунтов, если не больше.
Я даже не стал пытаться переводить фунты стерлингов тысяча девятьсот двадцатого года в их современный эквивалент. Много. Да и какая разница?
– У вас есть ценная книга, и вы собираетесь попросить меня о помощи, – сказал я. – Только с чего вы взяли, что я стану вам помогать? А если и стану, какой мне от этого прок? Для меня разумнее передать книгу государству.
– У меня нет выбора, – признался Зуев. – Мне самому не попасть в Архангельск, а без меня вам не отыскать тайник. Хотите, взамен Библии я отдам вам агентурную сеть в Петрограде?
Конечно хочу. Но вот имею ли право разбрасываться обещаниями? Сто тысяч фунтов…
– А если я вас просто обману? Заполучу фамилии и адреса английских агентов, а книгу передам государству? – поинтересовался я. Пожав плечами, добавил: – И мне придется решать вопрос о возвращении вашей книги со своим руководством.