Польский детектив
Шрифт:
— Но ведь он был обязан сделать какую-то запись в служебном блокноте.
— Не сделал. Мы перетряхнули весь участок, обшарили его дом, но не нашли ни единой заметки на эту тему.
— А свидетели?
— Это тоже любопытно. Мы опросили почти всех жителей улицы Розовой и немало живущих поблизости. Но никто и никогда не видел старшего сержанта во время его утренних прогулок.
— Тот, кто его убил, наверняка видел.
— Если мы случайно допросим и убийцу, то он, конечно же, не сообщит нам о встрече с Квасковяком.
— За два дня проведена огромная работа, —
— Но она не принесла ни малейшего результата. Весь состав уездной комендатуры в Пушкове принимал участие в расследовании этого дела, не говоря уже о нас. Материалы следствия насчитывают несколько сот страниц, но если их хорошенько выжать, то, кроме воды, там ничего не окажется.
— Кажется, капитану Левандовскому достался крепкий орешек. — Неваровный усмехнулся с оттенком удовлетворения. Ведь именно Левандовский принял у него одно дело и блестяще его закончил.
Теперь Неваровный был даже рад: пусть его младший коллега почувствует, каково вести следствие по делу, в котором просто не за что ухватиться.
— Да, дело весьма сложное, — согласился полковник. — И поэтому я очень рассчитываю на тебя.
— На меня? Не понимаю…
— Я хочу, чтобы вы, майор, — полковник снова перешел на официальный тон, — временно взяли на себя обязанности коменданта поста милиции в Подлешной и провели там расследование.
— Но ведь этим занимается капитан Левандовский, вы сами только что сказали.
— Левандовский будет работать в Варшаве, а вы проведете наблюдение на месте, в Подлешной.
— Не пойму, зачем это дублирование? И потом… я не хотел бы работать с капитаном Левандовским… Начнутся споры о компетентности.
— Никаких споров не будет…
— Все же я опасаюсь…
— Просто потому, — закончил полковник, — что каждый из вас будет работать независимо от другого. Левандовский привык вести следствие с целой группой экспертов и помощников. Вы, майор, предпочитаете действовать в одиночку, поэтому в Подлетной у вас будут все возможности доказать, что ваши методы не уступают современным.
— Но при этом каждый из нас проделает массу ненужной работы… Взять хотя бы допросы.
— Допросы в основном закончены. Они нам ничего не дали, вам, майор, не нужно даже просматривать протоколы. Для меня сейчас значительно важнее, чтобы проницательный человек вроде вас присмотрелся к жителям Подлешной, послушал, что говорят об убийстве, посмотрел, как и на какие средства живут люди. Надо почувствовать климат этого места. Левандовскому это не под силу, даже если я дам ему втрое больше помощников, чем сейчас. Зато у вас, как у коменданта, будет значительно больше возможностей познакомиться с обстановкой и людьми. Я абсолютно уверен, что Квасковяк был убит жителем Подлешной.
— Связь убийства с этими таинственными прогулками весьма правдоподобна, — согласился Неваровный. — Но мои возможности в Подлешной вряд ли будут так уж велики. Назначение майора комендантом крохотного отделения, которое недавно возглавлял старший сержант, наверняка насторожит преступника.
— Тот, кто убил Квасковяка, и так прекрасно понимает, что после этого весь наш аппарат будет поставлен
— Не думаю. — Неваровного явно не восхищала стратегия начальника. — Какой промах он может допустить? Достаточно просто ничего не делать, сидеть себе тихонько, чтобы не дать нам ни одной зацепки.
— Все это верно, но я боюсь, что преступник не примет такой тактики, просто не сможет ее принять. У него наверняка были очень веские причины избавиться от Квасковяка. В наши дни люди без особой нужды не убивают своих соседей, тем более работников милиции.
— Это могло быть просто хулиганской выходкой какого-нибудь балбеса, приведшей к трагическому концу.
— Теоретически это допустимо, но вот на практике… Очень давно в Подлетной никаких «выходок» не было. А это похоже на убийство из-за угла. Хулиганы такими делами не занимаются. И потом, время убийства: между четырьмя и пятью часами утра. Для хулиганов время неподходящее. Единственное питейное заведение в Подлетной закрывается в десять вечера. Накануне там было абсолютно спокойно. Мы без труда установили это.
— Наверняка там есть и подпольные забегаловки.
— Левандовский выясняет это. Ваши предположения совпадают с концепцией, которой капитан придерживается при расследовании. Но пока до успеха ему далеко. И мне кажется, что он на ложном пути.
Неваровный зашевелился в кресле, откашлялся, словно готовясь что-то сказать, но, видимо, передумал и позволил полковнику продолжать.
— Я думаю, Квасковяк напал на след какого-то серьезного преступления. Сержант был человеком наблюдательным. Имей он среднее образование, я направил бы его в офицерскую школу. Несколько раз уговаривал его взяться за учебу, но он все выкручивался: мол, жена, трое детей, да и возраст уже не тот… И все же Квасковяк был отличным работником. Очевидно, его подозрения не были достаточно обоснованы, потому он и не сделал никаких записей. Но для преступника, а может быть, и для целой банды он уже представлял опасность. И его убрали. Теперь эти люди притихли, сидят, как мыши за печкой. Но так долго продолжаться не может. Поэтому-то очень важно, чтобы у нас в Подлешной был опытный и умный наблюдатель. Такой, как ты. — Полковник снова перешел на дружеский тон.
— Спасибо за комплимент. В последние годы у меня было мало возможностей убедиться, как меня ценят.
— Сам виноват, ты прекрасно об этом знаешь. Характерец у тебя ужасный. Ну так как? Едешь в Подлешную?
— Это приказ, товарищ полковник?
— Нет, — комендант начал злиться, — это лишь дружеское предложение. Если предпочитаешь возиться с бумажками, дело твое. Можешь сидеть над ними, пока…
— Пока меня не выгонят со службы, — закончил Неваровный.
— Опять ты за свое! Тут и святой терпенье потеряет!