Польский детектив
Шрифт:
— Слишком велика конкуренция и слишком пусто в кармане. Не по зубам простому сержанту. Она — девушка расчетливая. Об ее связи с инженером Белковским известно всем.
— Это тот, что занимается анализами?
— Он самый. Он сидит в соседней комнате, у окна. А худышка рядом с ним — его жена.
Бронислав Неваровный с интересом взглянул в указанном направлении и увидел очень полного мужчину лет шестидесяти с седоватыми, уже сильно поредевшими волосами. Сидевшая рядом женщина была его полной противоположностью. К ней очень подходило определение
— Вы же красивее и много моложе его. Не говоря уже о том, что он может быть ей не только отцом, но и дедом.
— Все дело в том, что у этого пана все в порядке с наличностью.
Через минуту официантка поставила на столик две чашечки кофе и два солидных куска сырника с золотистой корочкой.
— Очень приятно, — сказала она, — что пан майор посетил нас. Мы рады новому коменданту и надеемся, что он станет у нас постоянным и желанным гостем.
Делать было нечего. Майор встал, представился и поцеловал протянутую ему руку. Пани Мария Ковальская, наблюдавшая эту сцену из-за стойки, теперь тоже подошла к ним с подносом, уставленным бокалами с красным вином.
— Надеюсь, пан майор позволит, — пани Марысенька буквально таяла в улыбке, — поприветствовать его в нашей милой Подлешной и от имени всех ее обитателей выразить искреннюю радость, что мы приобрели столь энергичного и опытного коменданта милиции. Я счастлива, что именно нам выпала честь первыми приветствовать пана в нашем поселке. Правда, пан Адась?
В «пане Адасе» майор узнал человека, произносившего речь на похоронах у гроба Владислава Квасковяка. Он прощался с ним от имени местного народного Совета. Это был председатель совета Адам Рембовский.
— Конечно, конечно, — раздались голоса гостей из обоих залов.
Майору снова пришлось встать, поцеловать руку хозяйки кафе, а потом пожимать многочисленные руки, тянувшиеся к нему со всех сторон. Столик быстро окружила небольшая толпа.
— Выпьем за здоровье пана майора и за его успехи в работе, — предложила Ковальская.
Бокалов с вином, принесенных пани Марией, хватило только на тех, кто первым подошел к столику. Официантка принесла еще один поднос. Неваровный без конца чокался с совершенно незнакомыми людьми. Жаловаться не приходилось, его желание познакомиться с жителями Подлешной исполнилось почти мгновенно. Кто-то предложил сдвинуть два стола, потом к ним приставили третий, и вскоре через оба зала тянулся длинный стол, во главе которого усадили майора. Тост, предложенный хозяйкой кафе, вылился в целый банкет в честь нового стража порядка в Подлешной.
Неваровный уже много лет не участвовал в таких сборищах, и приходилось делать вид, что ему это нравится. Майор не сомневался, что среди всех этих мило улыбающихся ему людей найдется немало таких, кто от души желал бы, чтобы милиция не совала носа в их дела и документы.
Зато сержант Михаляк веселился от души. Панна Эля присела возле него и явно позволяла за собой ухаживать. Майор поискал глазами инженера Белковского. Химик,
— Вы нас покидаете? — хозяйка кафе пыталась удержать супружескую пару. — Так рано?
— К сожалению, у меня завтра много работы. — Инженер поклонился всем и вышел, пропустив вперед жену.
— Что это он сегодня не в настроении? — спросил тихонько доктор Воркуцкий пани Ковальскую.
— Разве вам не ясно? — та многозначительно глянула в сторону своей помощницы и красивого милиционера.
Воркуцкий рассмеялся.
— В Подлетной назревает новое преступление.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
Офицер милиции сделал вид, что ничего не слышит, но про себя отметил: не исключен и такой мотив убийства — чья-то ревность. Маловероятно, но возможно.
— Я вижу, что вам не очень-то весело. — Женщина, сидевшая недалеко от Неваровного, улыбнулась ему через стол. Это была красивая особа лет тридцати пяти, с большими светло-голубыми глазами и темными, гладко зачесанными назад волосами. Майор припомнил, что раньше она сидела за столиком с председателем поселкового Совета Адамом Рембовским.
— Ну что вы! Совсем напротив. — Неваровный старался быть любезным. — Просто я немного устал, а надо еще вернуться в Варшаву.
В этот момент кто-то отозвал пани Ковальскую, сидевшую рядом с майором. Освободилось место.
— Единственная возможность сесть рядом с героем сегодняшнего вечера, — сказала синеглазая и пересела к Неваровному.
Тот разозлился. Женщина не понравилась ему с первого взгляда. Он признавал, что она красива и одета со вкусом, но тем не менее чувствовал к ней необъяснимую антипатию. Может быть, дело в холодном, проницательном взгляде?
Между тем элегантная соседка придвинула тарелочку с тортом, свой бокал вина и, окинув майора внимательным взглядом, заметила:
— Вы, очевидно, удовлетворены?
— Чем? — майор перестал играть в любезность.
— Ох, конечно, не тем, что я села рядом, — рассмеялась она, — это скорее раздражает вас, вижу по лицу. Зато вы сразу добились цели. Познакомились почти со всеми, кто «имеет вес» в Подлешной. Интересно, есть ли среди них «он»?
— Кто — «он»?
— Убийца.
— А почему не «она»?
— Коменданта ударили по голове молотком, ломом или обухом топора. Череп был пробит.
— А вы неплохо информированы.
— Вам придется привыкнуть к тому, что в Подлетной не бывает тайн. Вам даже и не снилось, какой интерес вызывает ваша персона у местных жителей, особенно у прекрасного пола.
— Вы слишком любезны, — ответил Неваровный и мысленно добавил: «Вот проклятая баба!..»
— Но вернемся к убийству, — продолжала незнакомка. — Поскольку рана на голове Квасковяка свидетельствует, что убийцей был мужчина, то кто же из них? — и женщина обвела взглядом сидевших в кафе.