Польский пароль
Шрифт:
— Ну и как вы оцениваете эти события?
— Через десять дней Берлин падет. И тогда же произойдет встреча русских с американцами и англичанами примерно на линии Эльбы. Это будет потрясающе: вал на вал! И начнется драка, какой еще не видывал свет! Взаимоистребление!
— Бы в это верите, оберст?
— Безусловно. Или янки с англичанами окажутся безмозглыми дураками, допустив «большевистский потоп» в Европе. Вот тогда и нам с вами будет крышка, герр Крюгель.
— А в противном случае?
— В противном случае будет «война столкновения». Недолгая, но жестокая и беспощадная. А наш фюрер станет хозяином положения. И вершить судьбу этой войны он будет
— Разве фюрер приедет сюда?
— Майн гот! — искренне удивился полковник. — Вы, Крюгель, словно с луны свалились. Об этом здесь только и говорят, в Берхтесгадене все готово к его приезду. Между прочим, я слышал вчера на совещании, что сюда уже прибыли некоторые центральные министерства, в том числе и ваше инженерно-саперное управление. А вы все еще едете с его предписанием из Берлина. Странно, не правда ли? Хотя я забыл: вы же целую неделю провели здесь в розысках своих родственников, А нынче события меняются не по дням, а по часам. И пока — не в нашу пользу. Бедная Германия!..
Поезд шел медленно, на подъемах паровозик отчаянно пыхтел, обволакивая вагоны клубами дыма и пара. Остановки были частыми, почти у каждого хутора. На платформах, под сводами кирпичных павильонов, полно праздной солдатни, пестрят наряды местных крестьянок, мелькают перышки на тирольских шляпах, пятнами выделяются бледные лица эвакуированных — и всюду говор, беззаботный смех. «Как, однако, далеко отсюда война!» — невольно подумал Крюгель.
В Лангбат — пригород Эбензее — поезд прибыл уже в двенадцатом часу. Полковник фон Шуле настойчиво приглашал Крюгеля сойти и погостить у него, обещая изысканный охотничий ужин и покер в компании приличных партнеров. Но Крюгель отказался, хотя и чувствовал соблазн: фон Шуле был человеком широко информированным и наверняка влиятельным в местных кругах, общение с ним могло бы облегчить Крюгелю его трудную миссию. Однако Крюгель твердо знал и другое: удача приходит лишь на мгновение, нельзя испытывать судьбу. К тому же он еще при знакомстве с графом сразу же ощутил некое смутное беспокойство, скрытую настороженность, которая нарастала все эти три часа, проведенных в купе. Словно твердил упрямый внутренний голос: «Сближаться опасно!»
До курортного Бад-Ишля, расположенного от Эбензее в каких-нибудь пятнадцати километрах, переполненный поезд тащился еще целый час. На перроне при выходе эсэсовские патрули проверяли документы у каждого прибывшего в город. Правда, Крюгеля проверке подвергать не стали, лишь почтительно взглянули на его витые полковничьи погоны.
Он вышел на привокзальную площадь, оглядывая причудливое многоцветье городских крыш. Слева в лучах солнца мерцала снеговая шапка горы Хее Шрот, прямо впереди беспорядочно громоздились черно-белые Мертвые горы. Справа от города, круто обрываясь над рекой Траун, тянулись лесистые склоны Кальтенбаха. Крюгель остался доволен «рекогносцировкой» — кажется, он неплохо проштудировал венский рекламный проспект «Курортные Альпы» и именно таким представлял окрестный ландшафт Бад-Ишля.
Итак, теперь начиналось главное действие. Однако Крюгель отчего-то медлил, не двигался с места. Он чувствовал откровенную робость перед решающим первым шагом. Никак не мог сообразить: куда пойти? Направиться на розыски гарнизонного офицерского отеля или в первую очередь посетить конспиративную явку? На инструктаже в Москве ему сказали: мелкие вопросы решать самому на месте, исходя из обстоятельств. Но черт подери, он был зеленым новичком в подобных вещах!
В конце концов решил сначала отыскать явочную аптеку,
Эту аптеку на Людвигштрассе он помнил по фотографиям во всех деталях и уж, конечно, с завязанными бы глазами мог обнаружить «пропуск» — газету в почтовом ящике у крыльца (если ее не будет, входить нельзя!). Он знал также, что хозяин часто бывает в отъезде и в этом случае никому другому пароль предъявлять не следует.
С аптекой все оказалось в порядке, на месте был и обусловленный «пропуск». Однако Крюгель в нерешительности прошел мимо и остановился поодаль, на углу: уж слишком опасное соседство обнаружил он у конспиративной аптеки. Рядом на площади, буквально в нескольких шагах, в здании городской ратуши, располагался штаб какой-то крупной эсэсовской части. «Впрочем, аптекарь тут не виноват, — сообразил Крюгель. — «Черные преторианцы» наверняка появились недавно и по обычной своей нахрапистости облюбовали, захватили для себя лучшее здание в городе».
Может, пока ограничиться этой предварительной разведкой?
Минуту помедлив, Крюгель все-таки повернул назад и не спеша поднялся по щербатым каменным ступенькам. Вошел в залу, вместе с немногочисленными посетителями потоптался у витрины, краем глаза рассматривая хозяина: это был он — одноногий инвалид.
Чтобы переждать несколько минут, Крюгель сел в углу к полированному столику, рассеянно перелистал фотоальбом «Альпы — любимые горы фюрера». Броское с готическим тиснением издание — такие альбомы, рекламирующие многогранную личность «вождя рейха», были в моде в конце тридцатых годов.
Крюгеля удивила реакция аптекаря на пароль-рецепт и условную фразу: «Сделайте, пожалуйста, тройную дозу этого лекарства». Тот явно испугался. Кого? За спиной Крюгеля стояли лишь две старушки, других клиентов в зале не было… Может быть, хозяин увидел нечто тревожное через окно? И почему он медлит с отзывом?
Все так же недоуменно разглядывая оберста, аптекарь наконец произнес ответную фразу. «Какой нервный, однако, — подумал Крюгель, замечая побелевшие губы аптекаря. — А ведь испугался он именно меня. Но почему?»
Это выяснилось через полчаса, когда, выпроводив старушек, хозяин закрыл аптеку и пригласил Крюгеля наверх, в свою жилую мансарду. Там он долго с пристрастием расспрашивал гостя. Только потом протянул руку:
— Давайте знакомиться: Фридрих Ворх.
— Ганс Крюгель!
— Ну и напугали вы меня, герр Крюгель!.. Ведь я принял вас за провокатора, подосланного нацистами. Разве вы не знаете, что самолет, на котором вы летели, сбит истребителями и весь экипаж погиб?
— Не знаю… — Крюгель вздрогнул от неожиданной страшной вести. Сразу вспомнил морозный ветер, ворвавшийся в распахнутый бомболюк, и огненную кутерьму в ночном небе. Но ведь бомбардировщик уже подходил к спасительной облачности. — А вы не ошибаетесь?
— Нет! — сказал аптекарь. — К сожалению, ошибки нет. Партизаны подтвердили это. Известны даже фамилии погибших летчиков.
Опустив голову, Крюгель молча мял в руке суконное кепи. Вот она горькая расплата за его сегодняшнее везение!.. Никакая удача даром не дается — таков уж закон войны. Он понимал, отдавал себе отчет в том, что теперь его личный долг значительно возрос: он непременно должен исполнить то, ради чего погибли русские летчики. Никаких отклонений, никаких малейших компромиссов: различные аргументы, которыми он мог пытаться раньше оправдать возможные свои колебания, теперь не имели значения. Он обязан идти твердо и до конца…