Польское Наследство
Шрифт:
– Мог бы и поумнее найти.
За что тут же и получил оплеуху, и еще одну за то, что пригрозил уйти и не вернуться. Тогда он отправился спать. Наутро, взбодрившись, приготовив самому себе завтрак, Нестор оделся в свою старую киевскую одежду, давно вышедшую из моды, привязал к гашнику дорожную калиту с письменами, и снова направился в детинец. Встретивший его Жискар велел подождать в приемной, располагавшейся в обновленной деревянной части терема. Нестор сидел на ховлебенке и смотрел раздраженно в потолок. В конце концов слуга пригласил его в занималовку.
– Здравствуй, Нестор, – сказал
– Здравствуй, князь. Ты мне должен триста гривен.
Прозвучала фраза так неожиданно, что Ярослав засмеялся.
– Что должен, отдам, – сказал он. – А все-таки скажи – как это я тебе задолжал?
– Летопись Торбьорна можешь выкинуть, вот я тебе привез … – Он бесцеремонно начал выкладывать на стол свиток за свитком.
– А! Помню, – Ярослав взял в руки один из свитков. – Стало быть, закончил?
– Как же закончил? Это ведь летопись. Летописи никогда не заканчиваются. Но дописал до правления Крестителя, как и обещал.
Ярослав развернул свиток и быстро пробежал глазами вольное несторово изложение библейских событий, о том, как Сим получил восток, а Иахвету досталась зачем-то Армения с горами и козами. Во втором свитке содержалась географически грустная история о том, как Апостол Андрей, намереваясь попасть в Рим, следовал на север вдоль Днепра, то есть в более или менее противоположном направлении. На содержание третьего свитка повлиял личный опыт Нестора – будучи в Париже, он подружился как-то с перевозчиком, оказавшимся добрее и сговорчивее киевских перевозчиков. О Константинополе перевозчик никогда не слышал, из чего Нестор сделал вывод, что основатель Киева перевозчиком быть не мог, иначе «не ходил бы к Константинополю», ибо, чтобы ходить к Константинополю, надобно знать, где это. Ярослав взял наугад еще один свиток и на этот раз заинтересовался всерьез.
«Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь, Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
– Порядка нет? Порядка … О!
Он вспомнил популярные среди молодежи «порядок» и «порядка нет» – Элисабет и Анька постоянно употребляют, иногда даже вместо «да» и «нет». И подумал – а что? Сойдет. Сленг забудется. Порядок останется. На бумаге, во всяком случае.
– Сядь, Нестор.
Пассажи, затрагивающие биографию Владимира, Ярослав читал с особым интересом. Повествовательный стиль этих пассажей слегка отличался от остальной писанины. Закончив, Ярослав посмотрел на Нестора.
– Где это ты про Владимира столько накопал? В болонской библиотеке?
Нестор покраснел, помялся, и сказал, —
– Продиктовали мне. Частично.
– Кто?!
– Нашелся один знающий старикан, из тех времен. Все помнит. Не все правильно, поправлять многое пришлось, но, в общем, занятный рассказ вышел.
– Что за старикан?
– В этом … хмм … неподалеку от Веденца … Эквило, кажется.
Ярослав задумался. Провидение? Наверное. Даже если…
– А как ты туда попал?
Нестор снова помялся и сказал, —
– Привезли меня туда. По его просьбе.
Ярослав помолчал немного, а затем спросил напрямик, —
– Старикана случайно не Базилио зовут ли?
– Точно, Базилио, – удивился Нестор. – А откуда, князь, тебе это известно?
Вот
– Триста гривен, стало быть, я тебе должен, Нестор?
– Да, князь.
Ярослав взял чистую хартию и написал грамоту казначею на тысячу гривен.
– Это тебе плата вперед, Нестор. Понадобятся исправления, дополнения, да и продолжать надо. Но потрудился ты хорошо, я тобою доволен. Зайдешь в Десятинную, передашь свитки митрополиту, скажешь, чтобы писцы непременно сегодня же занялись, пусть сделают … хмм … три дюжины копий, для начала. И чтобы без клякс, и поразборчивей.
***
О том, что он все-таки получил послание Хелье, написанное тайнописью, Ярослав сигтунцу не сказал. Об участии Хелье в сражении Ингегерд, даже пристыженная, так и не поведала мужу. И тем не менее князь пожаловал исполнителю эйгор неподалеку от Киева. Хелье объехал владение, созвал старейшин местности, со свойственной ему практичностью осведомился о доходах и дани, получил десятину на полгода вперед, и вернулся в Киев. Сельская жизнь совершенно ему не подходила.
Май выдался теплый, и Хелье, встававший раньше Орвокки, которая по мере усугубления беременности становилась все более сонливой, каждое утро проводил в саду перед домом. Как-то раз к нему присоединился Гостемил. Раны зажили, но левой рукой он двигал с трудом.
– Что это ты там рассматриваешь? – спросил он, потягиваясь, с наслаждением вдыхая утренний воздух.
Хелье поспешно спрятал голубую ленту в калиту.
– Сувенир, – отметил Гостемил. – Что-то в сувенирах есть от язычества, наверное. Это, наверное, не хорошо и не плохо. А просто есть.
***
Самый популярный в Житомире крог назывался «Груша». Глупое название, без выдумки, но – «Пойдем сегодня вечером в „Грушу“?» – часто произносимая житомирской молодежью фраза. Глупые названия легко запоминаются. Интерьер «Груши» скопирован был с киевских крогов. Раз в неделю заезжали киевские гусляры. Один раз хозяйка, именем Анхвиса, разговорившись с проезжим италийцем, заинтересовалась возможностью пригласить на несколько вечеров венецианского трубадура. Следовало списаться с одним из них, а также найти в городе подходящего толмача. Чтобы оправдать расходы, хозяйка решила, что будет брать плату за вход. Занятая расчетами, она даже не заметила, как к ее столу присела с недовольным видом ее дочь, Астрар, с выпирающим пузом.
– Ох! Ты меня напугала! Целый год тебя не было, и вдруг … Что это?! – удивилась хозяйка, показывая пальцем на пузо.
– А как ты думаешь, мать, что это? Ну, начинай орать. Начинай, начинай.
– Зачем мне на тебя орать? Ты меня с собою перепутала. Ты замужем?
– Нет.
Анхвиса подперла подбородок кулаком и мрачно поглядела на дочь.
– От кого ж ты это прижила? – спросила она.
– Не твое дело. Я у тебя поживу какое-то время.
– Пока не родишь. А чадо мне отдашь.