Полуденная буря
Шрифт:
Впрочем, Кисель не наглел и повода возмущаться своим поведением не давал. Он церемонно раскланялся вначале со старшим Клычом, чья рожа с дважды переломанным носом расплылась в довольной улыбке, а потом и с младшим, игравшим короткой дубинкой. Отполированная деревяшка так и летала в ловких, сильных пальцах.
– Доброй ночи, господин Кисель, – проворковала пробегающая мимо девка-разносчица, игриво улыбнулась, за что была удостоена легкого шлепка пониже спины.
– Беги-беги, Пчелка, у нас еще будет время поговорить по душам.
Девка
Муйрхейтах направился к одному из столиков, где шла оживленная игра в «три карты». Каждый из игроков получал от банкомета три здоровенные – в две ладони величиной – карты, щедро размалеванные золотой, алой, серебряной и черной краской. А потом они оценивали «силу и стоимость» полученных рисунков и, если присутствовал шанс на победу, торговались между собой до одури. Оставшиеся сравнивали имеющиеся на руках картинки. Кто-то один побеждал. Кисель всегда начинал ночь с «трех карт» – для разминки и чтоб определить грядущее везение.
За столом его узнали. Косой наемник в меховой безрукавке, которого так все и звали Косым, приветливо помахал рукой, приглашая занять место на лавке рядом.
Но до лавки Муйрхейтах не добрался.
На его пути возник пожилой, сутулый ардан. Темно-рыжие, почти бурые волосы побила густая седина. Веснушки на костистом лице потемнели от старости и сомкнулись между собой краями, превращая физиономию Вереса – а это был не кто иной, как управляющий «Каменной курочки», – в диковинную маску.
– Прошу прощения, господин Кисель. – Управляющий с достоинством поклонился. – Есть разговор.
– Да ну? – поразился Муйрхейтах. Верес никогда не баловал его беседами.
– Пойдем со мной.
– Вот прямо так?
– Прошу, пожалуйста, пойдем со мной.
– Ну пошли.
Они прошагали мимо столов, окруженных картежниками, игроками в кости и фишки, и ступили на лестницу. На втором этаже «Каменной курочки» располагались комнаты, в которых соскучившиеся и уставшие просаживать деньги гости могли запросто уединиться с разносчицами пива или прибиральщицами. Десяток украшенных резьбой дверей, в кованых подставках – плошки с горящим маслом, на стенах – пучки полыни и чабреца от сглаза.
Обгоняя Муйрхейтаха и Вереса, пробежала еще одна знакомая мастеру клинка девка, маленькая, черноволосая, явно не арданских кровей. С трейгом мамаша подгуляла, не иначе.
– Доброго здоровья, господин Кисель.
– И тебе поздорову, Галчонок, – отозвался Муйрхейтах.
А управляющий нахмурился и пробурчал:
– Меньше бегай, больше о работе думай.
Девка хихикнула и убежала.
«Куда это мы? – гадал Кисель. – Что за дело у Вереса ко мне? Долг есть, правда. Небольшой. Можно сказать, маленький. Дюжина „оленьков“ – это не деньги».
У последней справа двери управляющий остановился:
– Прошу входить, господин Кисель.
Тот скривился и шагнул через порог.
Обычная комната. В таких Кисель бывал
Кисель узнал ее. Бейона, бывшая подружка капитана гвардейцев Эвана, а ныне леди-канцлер. Глаза цвета спелой вишни впились в него, и мастер клинка впервые за сегодняшний вечер почувствовал себя неловко. Он переступил с ноги на ногу, оглянулся через плечо в поисках поддержки, но Верес уже исчез, бесшумно притворив дверь.
– Муйрхейтах, если я не ошибаюсь? – грудным голосом проговорила Бейона.
Кисель скрестил руки на груди:
– Да, так звала меня матушка. Чем обязан?
Хозяйка «Каменной курочки» помолчала, разглядывая застывшего перед ней бойца оценивающе, словно коня на рынке.
– Что-то в тебе есть, Муйрхейтах.
Во дает!.. У мастера клинка промелькнула совершенно бредовая мысль: ей что, Экхард надоел? А было бы даже забавно – прыгнуть в постель к королевской любовнице...
– У вас, кобелей, все помыслы об одном, – приподняла бровь Бейона. По глазам прочла, что ли?
Кисель шагнул вперед, нависая над столом:
– А что, вы, бабы, не о том думаете? Зачем меня вызвала?
Чем стрыгай не шутит? В любом случае, попытка – не пытка. Меч при нем. А при таком раскладе бояться некого. Не Клычей же с их дубинками! Не Вереса, урода конопатого!
– Не для того ли? – Сильные пальцы мечника кольцом сжались вокруг запястья женщины, потянули над столом к себе.
– Только рыпнись, ублюдок шелудивого пса. – Тонко очерченная верхняя губа Бейоны приподнялась, обнажив влажно блеснувшие зубы.
Тут Муйрхейтах почувствовал, как в пах ему упирается что-то острое. Опустил взгляд и увидел тонкое лезвие корда, уверенно зажатое в ладони женщины.
– Только рыпнись, – повторила Бейона. – Жизнь я тебе оставлю, но не думаю, что такая жизнь тебе понравится.
Кисть Киселя разжалась сама собой. Он судорожно сглотнул.
– Правильно. Толковый ты мужик, – проворковала Бейона, но клинок не убрала.
– Я – не мужик, я – талун, – прорычал Муйрхейтах, продолжая сохранять неподвижность.
– Знаю. Безземельный талун. А точнее, младший сын полунищего, но многодетного талуна из Дром-Кнок. А еще бандит, контрабандист, убийца и насильник.
– Что тебе нужно, женщина?
– При королевском дворе меня называют леди Бейона.
– Что тебе нужно, леди Бейона? – с усилием выговорил Кисель. «Ну ее к Пастырю Оленей... Или кому там эта ведьма молится? В любом случае лучше ее не злить».