Полуденная буря
Шрифт:
Они вошли. Сели за крайний от входа стол – значит, за два стола от нас. Заказали по кружке пива и копченых колбасок. А после сидели, никого не трогали, прихлебывали пиво, смахивая пиво с усов. Не шептались, не пытались учинить скандал. Вообще не глядели в нашу сторону. Но почему-то меня не оставляло чувство беспокойства.
Не потому ли Сотник прикладывался к кружке больше для виду? Тоже ожидал подвоха?
Между тем языки моих спутников развязывались. Глаза начинали подозрительно блестеть. Ойхон подпер голову кулаком и двигал по
– Гелка, – позвал я, – посмотри, будь добра, как там попутчица наша. А то волнуюсь я...
Девка кивнула и убежала. Виду не подала, что догадалась, зачем я ее отослал.
– Да что твоей остроухой сделается? – воскликнул Дирек. Гораздо громче, чем мне того хотелось бы. – Посидит одна, ей на пользу!
Столяр ойкнул и схватился за коленку. Похоже, Ойхон больше притворялся пьяным. Пнул помощника под столом.
Я завертел головой – не расслышали ли слова Дирека вооруженные мужики или кто из обслуги харчевни.
– Чего-нибудь еще, гости дорогие? – тут как тут оказалась Росава.
– Садись с нами, хозяйка. Пива выпей, – позвал Жучок.
Молодка засмущалась, заотнекивалась, но потом все же присела на краешек лавки около меня. Пригубила кружку.
– Тяжело без мужика-то? – вел дальше Дирек.
– Дык... – Росава потупилась, стрельнула глазами на меня, на Сотника. – Знамо дело. Только обвыклась я уже.
– И помощнички у тебя не очень, как я погляжу.
К чему это столяр разговор завел? В харчевенники, что ли, набивается?
– Да старые совсем уже. Был когда-то и от дедки с бабкой прок, да вышел весь. А Бышек... Что Бышек?.. – Она в сердцах махнула рукой.
Тут меня осенило. А если предложить Росаве, чтоб Гелка пожила у нее чуток? Недолго. Пока мы не вернемся с острова на Озере. По моим прикидкам, до травника. Ну, самое долгое – до сенокоса.
– Хозяйка, поговорить с тобой можно? С глазу на глаз.
Дирек набычился и отвернулся. Что он себе вообразил такое?
Росава кивнула:
– Отчего ж не поговорить, господин хороший.
– Молчуном меня кличут, – напомнил я, поднимаясь из-за стола.
– Я помню, господин Молчун.
– Никакой я не господин. – Я невольно улыбнулся, вспомнив Этлена: «Не зови меня феанном, человек!» – Просто Молчун.
– Хорошо, Молчун. Пошли поговорим. На кухне в самый раз. Мне все одно на опару поглядеть надобно.
Проходя через залу к низкой двери, ведущей на кухню, я заметил, что один из четырех мужиков, сидящих особняком, встал и направился
Горбоносый усатый ардан, не доходя двух шагов до Сотника, почтительно поклонился:
– Нижайше прошу простить меня, господин. Не сочти за оскорбление. Нам с друзьями показалось, что ты из Пригорья.
Глан едва заметно кивнул.
– Не мог бы ты, господин, разрешить наш спор о качестве закалки купленного недавно клинка?
– Клинок с вами?
– Конечно. Как же иначе. Где мне наглости набраться, тащить тебя куда-то? Сейчас Кегрек принесет.
– Хорошо. – Сотник сделал мне знак: все в порядке, мол. Пошел с арданом.
– Эй, Молчун, долго ждать-то? – окликнула меня Росава, выглядывая из дверного проема.
Во дела! Чуть не забыл. А все из-за постоянного ожидания подвоха. Когда же я научусь расслабляться по-настоящему? А может, и не надо, чтоб в какую ловушку не вскочить по рассеянности?
В кухне вкусно пахло поджаренными шкварками, печеным хлебом. Отблески пламени из печи скупо освещали небольшую комнату, стол, ряды кадушек, мешки в углу.
– Ну, и что за разговор? – Хозяйка улыбнулась, выгнула бровь.
И тут я, как обычно, замолк. Нет, почему всегда, стоит разговору зайти о значительных событиях, мой язык деревенеет и присыхает к нёбу?
– А ведь точно – Молчун! Чего ж сказать хотел?
– Я... это... тут такое дело...
Арданка придвинулась ближе, почти вплотную:
– Да разумею я, какое дело. Ты мне тоже приглянулся. Надежный мужик. Не то что эти трепачи...
Совершенно неожиданно для себя я почувствовал, как теплые руки обвивают мою шею, мягкие губы прижимаются к губам. Вот это да! Оказывается, и таким образом можно мое молчание понять!
Опыта в общении с женским полом не было у меня никакого. Да и где его взять? На заимке у трапперов, на прииске или в Храмовой Школе? Одно знаю: оттолкнуть я никого не в силах. Оттолкнуть – значит оскорбить. Мало какая из женщин заслуживает подобного обращения.
Но и ответить поцелуем на поцелуй я не смог.
– Экий ты, Молчун, увалень, – прошептала Росава. Ноготки ее заскребли по моей ключице, совсем рядом с тесемкой, на которой висел кисет с самоцветами. С ними и с Пятой Силы, надежно обмотанной холстиной и упрятанной в поясной кошель, я не расставался даже ночью. Не бросить же их в комнате?
– Я... это...
– Да ладно уж, молчи... А то оставался бы на хозяйстве... Где мне одной управляться...
Она приникла всем телом и положила голову на плечо, продолжая щекотать пальцами за воротом рубахи.
От печки тянуло жаром. Аромат, исходящий от подвешенных под потолком пучков душистых трав, дурманил голову...
Дверь распахнулась внезапно, впустив в кухонный уют яркий свет и голоса из обеденной залы.
– Молчун, ты тут? – На пороге возникла Гелка. – Тебе передать веле...