Полуденный демон
Шрифт:
Лавров взялся за сердце, что удивило ее еще больше, чем явно выраженный испуг. Здоровый, как молодой жеребец, начальник охраны вспоминал, где расположены внутренние органы, только после драки или ушибов.
– «Пластилиновый мальчик»… – глухо вымолвил он, покосившись на дверь.
– У Санты нет привычки подслушивать, – заверила его Глория. – Какой такой мальчик?
– А ты это… – Лавров повел в воздухе пальцами. – Включи свое видео!
Она молча уставилась на него, ощущая, как уже ее сердце начинает биться чаще.
– Да
Она бы хотела понять его проблему, но «видео» отказывалось включаться. К сожалению, Глория не умела управлять этим непостижимым явлением. Картины либо возникали в ее сознании, либо нет.
– Ничего не чувствуешь? – осторожно поинтересовался Лавров. – Никакого вредоносного воздействия?
– Ах, это!..
– На меня навели порчу, – шепотом сообщил ей начальник охраны.
И как только его язык повернулся говорить подобную чушь? Но – повернулся. Надо же как-то спасаться? Кулаками тут не помашешь. Бесполезно. И лекарства не помогут. Он кое-что читал об африканском колдовстве и слышал, что русские умельцы успешно перенимают опыт заморских коллег.
Сбиваясь и переводя дух, он поведал ей о пластилиновой кукле, которую обнаружил у себя в кабинете после летучки.
Вопреки ожиданиям, на Глорию это не произвело должного впечатления. Она едва сдерживала смех.
– С каких пор ты веришь в порчу и сглаз? – вместо выражения сочувствия осведомилась она.
– Черт бы побрал все это! – он почему-то махнул рукой в сторону портрета на стене каминного зала. – Все эти ваши фигли-мигли!
– Это не фигли-мигли, а портрет графа Сен-Жермена [5] .
5
Граф Сен-Жермен (ок.1710–1784?) – вымышленное имя, под которым стал известен один из самых загадочных авантюристов Европы.
– Вот-вот! С кем поведешься, от того и наберешься.
К удивлению Лаврова, ему стало легче дышать, и боли в области сердца прекратились. Видимо, само присутствие Глории оказывало лечебный эффект. Она же врач, в конце концов. Не даст ему умереть.
– Я не знал… что это Сен-Жермен, – вымолвил он, прислушиваясь к своему состоянию. – Думал, просто… картина известного художника.
– Художник как раз неизвестен.
Граф Сен-Жермен – упитанный мужчина с самодовольным лицом, обрамленным пышными локонами, с залихватски подкрученными вверх усами, одетый в бархатный камзол, красный плащ и меховую шапку с пером, – насмешливо взирал со стены на Лаврова. В его глазах читался язвительный вопрос: «Проняло, братец? То-то! Негоже подвергать осмеянию тонкие материи…»
– Я не подвергаю, – малодушно соврал начальник охраны.
Глория засмеялась.
«Здесь даже портреты разговаривают», – подумал Лавров и состроил обиженную мину.
– Хорошо тебе смеяться…
Между тем к нему с каждой минутой возвращались силы и самообладание. Не прошло и получаса, как его самого развеселили недавние страхи.
– Как ты
– Не какой-то! – смущенно возражал начальник охраны. – Это был я. И у меня в груди торчала булавка!
– В том-то и беда, что ты принял «пластилинового мальчика» за себя. На это и был расчет. Булавку воткнули в пластилин, а не в твое сердце. У куклы вообще нет сердца, говорю тебе это как врач.
Лавров понимал, что выглядит идиотом в глазах Глории, но ничего уже нельзя было исправить.
– Значит, со мной все в порядке?
– В полном, – заверила она. – Хочешь, пойди сделай кардиограмму. Спорим, она будет как у космонавта.
– А что же я чувствовал? Меня скрутила жуткая боль!
– Психосоматическое явление…
– Чего?
– Боль сначала возникла у тебя вот здесь, – Глория постучала согнутым пальцем по его лбу. – А потом ты ее ощутил физически. Это воображаемое недомогание, которое, впрочем, может перейти в настоящее… если ты на нем зациклишься.
– Не зациклюсь. У меня уже все прошло. А… что мне делать с куклой?
– Выбросить в мусорную корзину.
– Лучше сразу на помойку!
– Можно и так.
Лавров нервно заерзал в кресле. Он все еще боялся прикасаться к «пластилиновому мальчику».
– Не верю! – Глория с улыбкой покачала головой. – Неужели ты не справишься с куском пластилина и портняжной булавкой?
– Справлюсь… – неуверенно промямлил он.
– Ладно. Давай я поеду с тобой и сделаю это сама.
Лавров окончательно расстроился. Меньше всего ему хотелось выглядеть перед этой женщиной трусом. Но… чертова кукла наводила на него суеверный ужас.
– Хочешь узнать, кто принес в твой кабинет «пластилинового мальчика»? – спросила она.
– Это возможно?
– Только в том случае, если ты перестанешь дрожать от страха.
– Я не дрожу…
– Возьми себя в руки, Рома. У тебя перестало болеть сердце?
– Да… но по дороге я едва не скончался…
– Боль породило твое сознание, отравленное страхом. Ты ведь ничего не чувствовал, пока не увидел куклу. Так?
– Ну… – Лавров сдвинул брови от усердия, вспоминая, как все началось. – В общем, ты права…
Москва
Господин Морозов нервничал. Утром он никак не мог дозвониться до заказчика, с которым подписал договор на крупную поставку леса. День прошел сумбурно, бестолково. За ужином они повздорили с женой. Такого с ними давненько не случалось.
– Лера, сколько раз я тебя просил не пересаливать рыбу? – возмутился он, отодвигая тарелку.
Хозяйством у Морозовых занималась домработница, но приготовление пищи Валерия Михайловна не доверяла никому. Она бросила работу после рождения дочери и с тех пор жила интересами мужа и ненаглядной Лиленьки. Поэтому, даже озабоченная приготовлениями к свадьбе, не могла не заметить изменений в поведении и настроении супруга.