Полукровка. Крест обретенный
Шрифт:
— К тебе, в седьмой номер. Или для начала хочешь прогуляться?
— Для начала чего?! — Сергей начал заводиться. — И вообще, Лиана, не знаю, что ты там себе надумала, только я должен сказать тебе…
— Что я не в твоем вкусе? Хай, ладно, тогда скажи, кого хочешь? Если несовершеннолетнюю или мальчика — плата дополнительно.
— Чего ты городишь? — вконец возмутился Габузов. — Какого еще мальчика?! Никого я не хочу! Хочу в свой номер! Спать!
— Один?
— Представь себе, один!
Лиана
— Как знаешь, Сереженька, денежки-то твои… Будь здоров!
Она поднялась, и в этот момент услужливый «половой» подал счет. Сергей заглянул в нее и недоуменно протер глаза.
— Здесь… здесь какая-то ошибка… Лиана, погоди!
Она обернулась и с усмешкой посмотрела на него.
— Что, Сереженька, передумал?
— Нет… Вот, посмотри, — он протянул ей счет. — Скажи им, что они напутали…
Лиана едва взглянула на счет.
— Ничего они не напутали. Вода, салат, горячее, два бокала кипрского — это, если ты такой жмот, могу оплатить сама. Плюс обслуживание. Итого шестьдесят тысяч драхм.
— Вы что, с ума здесь все посходили?! Какое-такое обслуживание?! За триста баксов!..
— Такие расценки, Сереженька. А обслуживание — это бутылка мастики плюс девочка на ночь. То есть, я — или не я.
— Ты, не ты! На фиг вы мне все сдались! Ужин оплачу, мастику отплачу, но девочка!..
— Извини, Сережа, здесь ночной клуб — и правила здесь свои. Эти правила и на входе висят, и в меню прописаны. Пришел, заказал — значит, согласен.
— Но откуда я знаю, что там по-вашему написано!
— Твои проблемы.
— Да катитесь вы ко всем чертям!
Габузов, красный как рак, вскочил, оттолкнул Лиану и бросился к выходу. Путь ему преградили два атлета, синхронно поднявшиеся из-за столика с шахматами. Костас улыбался, поигрывая неизвестно откуда взявшейся бейсбольной битой.
Сергей притормозил, беспомощно оглянулся.
— Они могут вызвать полицию, а могут и не вызвать, — холодно сказала Лиана. — Что для тебя хуже — я не знаю. Но лучше для тебя — заплатить.
— Сука! — выдохнул Габузов. — Ну ты и сука!
— А я-то тут при чем? — хмыкнула Лиана и отвернулась.
Под веселыми взглядами мускулистых шахматистов Сергей Эдуардович подошел к стойке и швырнул бумажником в невозмутимого бармена.
— Благодарю вас, сэр! — седобородый положил перед собой счет, достал калькулятор, пробежал пальцами по клавишам. — Итого с вас двести восемьдесят восемь долларов шестьдесят пять центов по сегодняшнему курсу Национального Банка.
Он достал купюры из бумажника Габузова, быстро разложил на две неравные кучки, большую положил в ящик кассы, меньшую возвратил в бумажник, присовокупив две мятые греческие бумажки и несколько монет.
— Сдача в драхмах, сэр. Желаете копию счета?
— Желаю! — заявил Габузов. —
— Прошу вас, сэр! — бармен приложил к бумажке фиолетовую печать и отправил в бумажник вслед за купюрами. — Не желаете ли чего-нибудь еще?
— Не желаю! — рявкнул Сергей и бросился наверх.
Оказавшись в номере, он побросал в сумку те свои вещи, которые успел оттуда извлечь, и вышел, хлопнув дверью.
— Р-развели! — злобно рычал он, перескакивая через ступеньки. — Развели, как лоха последнего! Я еще до вас доберусь! Не знаю как — но доберусь!..
Однако это было еще не всё. В холле его встретил господин Пападакис собственной персоной.
— Кирьос Габус… — начал он.
— Паспорт мой пожал-те! — рявкнул Габузов, не размениваясь на политесы и иностранные языки. — Паспорт, ферштейн?! Съезжаю я от вас, гниды позорные! Счастливо обосраться!
Но вместо паспорта Пападакис выдал ему очередную бумажку.
— Это еще что за хрень? Сказано тебе — паспорт гони!
Он перегнулся через стойку и попытался дотянуться до тощей шеи Пападакиса, но взявшиеся неизвестно откуда Костас с напарником отодрали его от стойки, протащили через холл и бросили в кресло.
Один остался сторожить пленника, глыбой нависая над вжавшимся в кресло Габузовым, а другой бросился куда-то и через несколько минут возвратился, ведя с собой Лиану. В руке она держала бутылку с яркой этикеткой.
— Снова ты, Сереженька? — кривя рот, проговорила она, и Сергей понял, что бывшая соотечественница пьяна в стельку. — Опять бузишь?
— Спроси, чего им от меня надо! — выкрикнул Габузов.
— А всё того же. Того же самого, голубь мой. Заплати за проживание — и катись на все четыре.
— За какое еще проживание?! Я этому хорьку лысому днем двадцать долларов дал!
— Маловато, Сереженька, маловато.
— Маловато! — Сергей Эдуардович вскочил как ужаленный, но был тут же возвращен в кресло самым неделикатным образом. — Но в бумажке, что я подписавал было черным по белому «две тысячи драхм». Это меньше десятки, а я двадцать…
Лиана хрипло расхохоталась, перевела дух, что-то объяснила троим грекам.
Теперь хохотали все — кроме Габузова, естественно. Тот лишь переводил растерянный взгляд с одного на другого.
— Уф-ф! — Лиана отдышалась. — Ну ты, Сережа, юморист… Две тысячи драхм — это за час, не за сутки. Здесь по часам считают. Здесь ведь не гостиница, а совсем наоборот… В общем, сам догадался, что здесь. Два часа ты оплатил, теперь, будь любезен, отплати еще одиннадцать. Тридцать восемь минут хозяин тебе прощает… Двадцать две тысячи. Сто «бакинских», короче. А винище можешь забрать с собой, ты его оплатил…