Полукровки на Венере
Шрифт:
Генри перевернулся на живот, уставясь в огонь и размышляя о прожитых им двадцати годах... почти двадцати.
– Ах, черт!
– он поранился о жесткую траву.
– А ведь пора бы уже подумать о женитьбе...
Взгляд Генри невольно скользнул по фигурке, спящей по другую сторону костра. Словно в ответ, веки Айрин задрожали, в глубине синих глаз мелькнул отблеск пламени.
– Никак не могу заснуть, - пожаловалась она, тщетно пытаясь пригладить свой белый хохолок.
– Такая жарища.
Она с неудовольствием покосилась на костер.
– Ты проспала несколько часов... и храпела, как тромбон.
Глаза Айрин распахнулись.
– Не может быть!
– воскликнула девушка и добавила трагически дрогнувшим голосом: - Я храпела?
– Не, конечно, нет!
– Генри с подвыванием расхохотался, остановившись лишь от внезапного резкого соприкосновения сапога Айрин со своими ребрами.
– Ой!
– Вырвалось у него.
– Не смейте больше со мной разговаривать, мистер Скэнлон!
– Последовала хладнокровная реплика девушки.
Теперь настал черед трагических взглядов от панического испуга для Генри. Он пошел пятнами и осторожно сделал шаг к девушке; вдруг застыл от оглушительного рева центозавра. Когда он пришел в себя, то обнаружил в своих объятиях Айрин.
Опомнившись, она попыталась освободиться, но тут рев центозавра прозвучал снова, уже с другой стороны... и она вновь нырнула в объятия Генри. Он побледнел, несмотря на прекрасную добычу.
– Кажется, фибы загнали центозавра в ловушку. Пойдем, спросим.
В наступившем сером рассвете фибы казались смутными пятнами. Глазам открывались только ряды и ряды искаженных утренним туманом тел. Все они производили впечатление замкнутой сосредоточенности; лишь один из фибов направился навстречу твини. Генри обменялся с ним рукопожатием и чуть позже сообщил:
– Они поймали трех центозавров, с большим количеством им не справиться. Мы прямо сейчас отправляемся на Возвышенность.
Восход солнца застал отряд в двух милях выше по течению. Твини, пробираясь вдоль берега, опасливо поглядывали на близкие джунгли. В редких просветах мелькали огромные серые туши. Рев рептилий почти не прерывался.
– Прости, что я потащил тебя с собой, Айрин, - произнес Генри.
– Теперь я уже не так уверен, что фибы могут справиться с монстрами.
Айрин покачала головой.
– Все в порядке, Генри. Я сама этого хотела. Только... мне кажется, можно было бы отправить фибов и одних. Тут мы им ни к чему.
– Это верно, они и без нас справляются! Но если вдруг центозавры выйдут из-под контроля, настанет наша очередь: от нас им не уйти. В худшем случае мы перебьем ящеров из тонитов...
Он замолчал, поглаживая смертоносное оружие, ощущая его холодную надежность. Первая ночь обратного пути прошла для обоих твини без сна. Где-то там, невидимые во тьме, фибы сменяли друг друга, их телепатический контроль над крохотным умишком гигантских двадцатиногих ящеров при этом слегка менялся. Там, в джунглях, три чудовища весом по нескольку сотен тонн раздраженно выли, сопротивляясь
Сидя возле костра, двое твини, затерявшиеся между горами плато с одной стороны и хрупкой защитой телепатической паутины с другой, с волнением глядели в сторону Возвышенности, начинавшейся милях в сорока впереди.
Продвижение шло медленно. Если фибы начинали подгонять, то центозавры упрямились. Но постепенно воздух становился прохладнее, джунгли по берегам редели, расстояние до Венустауна сокращалось.
Генри отметил первые признаки знакомой растительности с нескрываемым облегчением. Только присутствие Айрин заставляло его продолжать играть роль героя.
Он презирал себя и испытывал необоримое желание, чтобы их донкихотское странствие поскорее кончилось; но сказал совсем другое:
– Ну вот, практически все позади, кроме аплодисментов. И будь уверена, аплодисменты будут, Айрин. Мы вернемся героями, ты и я.
На Айрин его энтузиазм подействовал слабо.
– Я устала, Генри. Давай передохнем.
Она медленно опустилась на землю, и Генри, дав сигнал фибам, присоединился к ней.
– Долго нам еще идти, Генри?
Почти невольно она устало примостила голову на его плече.
– Еще один денек, Айрин. Завтра, к этому времени, мы уже будем дома, - он чувствовал себя негодяем.
– Думаешь, нам не следовало браться за это самим, да?
– Ну, тогда это представлялось удачной идеей.
– Да, конечно, - согласился Генри.
– Я уже заметил, что у меня хватает идей, которые поначалу кажутся удачными, но потом приносят одно разочарование.
– Он философски покачал головой.
– Не знаю, почему так, но так оно и есть.
– Все, что я знаю, - заметила Айрин, - что мне теперь и на ноги не подняться... И мне это безразлично...
Голос ее прервался, когда прекрасные голубые глаза взглянули направо. Один из центозавров задержался посредине небольшого притока реки. Его громадное извивающееся тело, опирающееся на десять пар коренастых ног, отвратительно поблескивало. Омерзительная голова, покачиваясь, поднялась к небу, и чудовищный вой распорол воздух. Ему ответил другой ящер.
Айрин вскочила на ноги.
– Генри, чего ты ждешь? Идем же! Скорее!
Генри, поудобнее перехватил тонит и тоже поднялся.
* * *
Артур Скэнлон одним свирепым глотком опрокинул в себя пятую чашечку кофе и, переключив аудиовизор на оптический режим, покрасневшими от бессонницы и запавшими от усталости глазами стал всматриваться в экран. Тщетно! Он встал, подошел к дивану, на котором беспокойно спала мать, наклонился и поправил одеяло.
– Бедная мамочка, - вздохнул Артур и поцеловал ее в бледную щеку. Потом вновь вернулся к аудиовизору и стиснул кулаки.
– Ну погодите, доберусь я до вас, дурные головы.
Мэдлин приподнялась.