Полуночная звезда

Лу Мари

Что ты будешь делать, когда столкнёшься с самим собой?

Как ты будешь жить, зная, что ты сделал?

Как ты умрёшь, если твоя душа уже покинула твоё тело?

— Отрывок монолога из «Компассия и Эратосфен», в исполнении Уильяма Денбери.

* * *

Завтра мы отплываем к берегам Тамурании. Поэтому сегодня весь дворец светится торжеством в честь празднования нашего предстоящего вторжения.

В каждом зале дворца стоят длинные столы, заставленные блюдами, а дворы искрятся фонариками и танцами.

Мы с Серджо сидим в одном из садов. В моих руках отрывок пергамента от Раффаэля, который я тереблю так сильно, что с трудом могу прочитать содержание письма. Мой желудок пустой и я чувствую в нем боль. Я не смогла даже допить травяной напиток, и теперь, не имея силы держать их в страхе, шёпоты начинают безостановочно журчать в глубине моего сознания снова и снова.

В конце-концов, Виолетта с «Кинжалами». Твоими врагами. Ну, что за предательница.

Почему ты все ещё заботишься о ней? Ты забыла, как она бросила тебя?

Да, она пыталась оторвать нас от тебя.

Ей лучше умереть.

Место Магиано рядом со мной пустует. Он забрал свою лютню и теперь, сидит во входной арке сада, играет песню, которую он сочинил только сегодня. Под ним собралась толпа. Все они уже пьяные — они раскачиваются в танце, спотыкаясь обо все, что можно, и шумно смеются.

Краешком глаза вижу развернувшуюся иллюзию Виолетты. Я вижу её умирающей на полу, проливающую лужу крови, в то время, как веселящиеся люди перешагивают её тело. Я переключаю своё внимание на Магиано, надеясь, что он хоть как то отвлечет меня.

Магиано — сегодняшнее вечернее зрелище. Он одет в золотые и белые шелка, мерцают побрякушки, вплетенные в его длинные косы, которые лежат на одном его плече. Он наклоняется вперед и одаряет ослепительной улыбкой ликующих людей, которые собрались послушать его музыку; каждый раз он делает паузы в игре, что бы вызвать оклик. Люди выкрикивают названия старинных народных песен, взрываются возгласами и апплодисментами, когда он принимает их. Я краснею, когда вспоминаю воду в ванне, бисеринами оплетающую его косы, его голую гожу, касающуюся моей в нашем секретном бассейне, освещенном тусклым синим свечением волшебного мха. Возможно, он тоже думает об этом.

Если ты будешь нас игнорировать, это ничего не изменит, Аделина. Твоя сестра все — равно умрёт. И ты будешь рада этому, не так ли?

Шёпоты проталкиваются в мой разум, пока я не скривляюсь, схватившись за голову.

— Ваше Величество?

Голос Серджо рядом со мной вновь отсылает шёпоты в закоулки моего разума. Я немного расслабляюсь в кресле и смотрю на него. Он встречается с моим взглядом с явным беспокойством.

— Ничего, — говорю я. — Я думаю о письме Раффаэля. — Я держу его, чтобы показать Серджо.

Он позволяет одобрительно хмыкнуть, когда вгрызается в ножку жаренного зайца.

— Возможно он слышал слухи о вашей ссоре с ней и хочет использовать это против вас. Виолетты может даже и не быть с ним.

Часть меня все ещё волнуется при мысли о Раффаэле — мгновенно, я представляю его на палубе коробля королевы Мэв, окруженного пламенем, прижимающего лоб Энцо, чтобы успокоить принца, его трагический взгляд на меня, его заплаканные глаза и то, как он отчаянно трясёт толовой. Если справедливость — то,

что ты ищешь, Аделина… Ты не найдешь её так.

— Они в Тамурании, — говорю я слишком громко, пытаясь заглушить шепот. — Нет сомнений, что они работают вместе с Золотой Триадой. Их правители должны думать, используя мою сестру против меня, застявлять действовать неосторожно.

— Они пытаются обманом встретиться с вами, — отвечает Серджо, хотя бросает на меня осторожный взгляд, который не соответствует его смелым словам. — Чтобы оставить вас в одиночной комнате. Но то, что они получат — это армия.

Он отливает остаток напитка в свою чашку, заметно удивляясь, какой он крепкий, а потом освобождает место на столе. Он достает сморщенный пергамент и раскрывает его. В последнее время он везде таскал это с собой, так что я уже знакома с ним. Это его план сражения с Тамуранией.

— Я уже перекопал все карты ландшавта вокуг Аламора, которые мог найти. Взгляните: сам город окружен высокими стенами, но если мы мы сможем подняться сюда, — он указывает на странный выступ скал, которые извиваются вдоль восточной стороны города, — мы сможем найти способ, чтобы попасть за стены.

— И как мы это сделаем? — спрашиваю я, скрестив руки. — Балиры не могут летать далеко в глубь страны, не в пустыню Солнечных Земель. Они задохнуться в сухом воздухе.

В момент, когда я говорю об этом, я сама знаю ответ. Я кидаю мимолетный взгляд на Серждо, который одаривает меня озорной улыбкой, когда наливает стакан воды вместо вина.

— Думаю, я знаю того, кто может устроить нам прекрасный шторм, — отвечает он.

Я улыбаюсь ему.

— Это должно сработать, — говорю я, поддаваясь вперед в кресле, что бы ближе присмотреться на расчеты Серждо. Я впечетлена тем, как он разделил наших оставшихся людей. — Мы устроим сюрприз тамуранцам в их же доме.

Глаза Серждо бегло проносятся над торжеством. Я слежу за его взглядом. Патруль пересекает толпу, вызывая возгласы и насмешки. Развлечение начинается.

— Мы удивим их больше, — отвечает Серджо. — Мы разгромим их так громко, что их Золотая Триада вскоре будет мыть ваши мраморные полы.

Наш разговор умолкает, когда процессия движется к главной поляне. Её ведут два молодых инквизитора, которые радостно подталкивают вперёд несколько человек со связанными руками. Они спотыкаются и падают, а затем припадают, делая мне что-то похожее на поклон. Вокруг них рукоплещет толпа. Вина выплескиваются из бокалов.

— Ваше Величество! — зовет меня один из инквизиторов. Его волосы блестят на свету, разоблачая мерцание красно-алого на чёрном. — Нашли этих четырех на улицах и принесли вам. Я услышал, как один из них произнес слово мальфетто. Другой пытался пройти, как один из нас, использовав ложную метку.

Из-за этого толпа — все меченые — начинает проклинать людей, связанных на земле. Я вглядываюсь в них, что бы рассмотреть поближе. Один из них — старик, а рядом с ним стареющая женщина. Третий — мальчик, а четвертая — девушка, недавно вышедшая замуж, она до сих пор носит двойные полосы вокруг одного из пальцев. Могу сказать, что девушка — это та, что использовала ложную метку в цвете волос и на коже, испорченную там, где инквизитор размазал её своей рукой.

— Сжечь их всех! — кто-то кричит, и это встречается громовым откликом.