Полуночный прилив
Шрифт:
– Финадд, я хочу слышать ваше мнение.
– Даже не знаю, что вам и ответить, первый евнух. Я очень давно не видел своего брата. И потом, я не вхожу в число сопровождающих королевское посольство.
Нифадас совершенно бесшумно, что было удивительно при его росте и массивной фигуре, прошел к креслу с высокой спинкой. Своими размерами оно вполне соответствовало громадному письменному столу, стоявшему посреди просторного кабинета Нифадаса. Неторопливо, не делая лишних движений, первый евнух опустился в кресло.
– Не волнуйтесь, финадд Беддикт. Я глубоко уважаю вашего брата Халла. Я восхищаюсь… твердостью его убеждений и всецело понимаю
– В таком случае, первый евнух, вы продвинулись гораздо дальше меня самого. Я совершенно не понимаю своего брата… вернее, их обоих. Так было всегда.
Нифадас кивнул, сонно моргая своими змеиными глазками:
– Родственные взаимоотношения имеют немало особенностей и даже странностей. Естественно, в силу своего положения я не могу судить обо всех тонкостях семейной жизни. И в то же время это позволило мне с большей беспристрастностью наблюдать за всеми ее хитросплетениями и тяготами. – Глазки Нифадаса вновь застыли на Брисе. – Вы позволите поделиться с вами кое-какими наблюдениями?
– Может быть, в другой раз? Я не располагаю достаточным временем.
– Понимаю, финадд. Наверное, это даже к лучшему. Не стоит поддаваться самонадеянности и думать, будто твои наблюдения интересны кому-то еще… Вам известно, что приготовления к отправке королевского посольства сейчас в полном разгаре. День Великой встречи неумолимо приближается. Мне сообщили, что Халл Беддикт присоединился к каравану Бурука Бледного, который вместе с Сереной Педак держит путь в земли хиротов. Насколько я могу предполагать, Бурук нагружен множеством различных поручений. Добавлю, что среди них нет ни одного, полученного им от меня. Иными словами, велика вероятность того, что все эти предписания и распоряжения не только не отражают истинные интересы нашего правителя, но и напрямую им противоречат. – Первый евнух несколько раз моргнул, медленно и размеренно. – Все это может… создать нежелательные предпосылки для грядущей встречи. Теперь вы понимаете мою озабоченность. Если Халла введут в заблуждение…
– То есть мой брат может подумать, что король Дисканар наделил Бурука определенными полномочиями.
– Вот именно, финадд.
– И попытается так или иначе помешать торговцу. – (Нифадас кивнул.) – Если так случится, действия моего брата вовсе не обязательно должны идти вразрез с королевскими интересами, – продолжил Брис.
– Верно. Сам того не подозревая, Халл может действовать в желательном для его величества направлении.
– Если только вы, первый евнух, будучи полномочным представителем короля и номинальным главой посольства, сами не вознамеритесь схлестнуться с Буруком и разоблачить его перед тисте эдур как самозванца.
Маленькие узкие губы Нифадаса тронула едва заметная улыбка.
Но Брису было вполне достаточно и этого. Он отвел глаза от собеседника. За оконным стеклом, мутным и пузырчатым, угадывались очертания облаков.
– Вы располагаете большей силой, чем Халл, – промолвил Брис.
– Рад, что мы поняли друг друга. Скажите, финадд, а что вам известно об аквиторе Бурука – Серене Педак?
– Я слышал об этой женщине только блестящие отзывы. Кажется, у нее есть в столице свой дом, хотя я, признаться, что-то не припоминаю, чтобы о ней говорили в Летерасе.
– Она редко бывает здесь. В последний раз Серена приезжала в Летерас шесть лет тому назад.
– Так или иначе, репутация у нее без единого пятнышка, – заключил Брис.
– Именно это меня и настораживает. Ведь не слепая же она. И
– Я тоже так думаю. Случайные люди в аквиторы не попадают.
– Разумеется… Ну что ж, спасибо вам, финадд, за то, что уделили мне время. – Первый евнух стал подниматься, давая понять, что их беседа окончена. И напоследок произнес: – А позвольте поинтересоваться, вы уже свыклись с положением королевского защитника?
– В достаточной мере.
– Для такого молодого и сильного человека, как вы, эта миссия не может быть трудной.
– По правде говоря, она нелегка, но я не жалуюсь.
– Скажем так: ноша не слишком удобная, но посильная.
– Очень справедливые слова, первый евнух.
– А вы честны, Брис. Как один из королевских советников я удовлетворен своим выбором.
«Однако почему-то напоминаешь мне об этом. Почему?»
– Поверьте, первый евнух: я высоко ценю доверие короля и ваше, естественно, тоже.
– Рад слышать. Не смею вас больше задерживать, финадд.
Брис коротко поклонился и покинул владения Нифадаса.
Часть души финадда Беддикта тосковала по прежним дням, когда он был всего-навсего офицером дворцовой гвардии. Он не имел тогда никакого политического веса, а короля всегда созерцал лишь на расстоянии, стоя с сослуживцами в почетном карауле на аудиенциях и приемах. Конечно же, первый евнух позвал его на этот разговор не из-за новой должности, а в силу принадлежности к роду Беддиктов. Брис думал об этом, идя по дворцовым коридорам на другую встречу.
Затем его мысли переключились на Халла. Воспоминания о старшем брате, словно призраки, неотступно следовали за Брисом повсюду. Перед глазами вновь всплыл образ: Халл Беддикт в форме королевского стража-посланника, с Королевской стрелой у пояса. Сам Брис был тогда еще мальчишкой, и эта картина, врезавшись в память, оставалась там и поныне, неподвластная времени. Вот и сейчас он видел себя стоящим рядом с Халлом, словно бы на семейном портрете. Взрослый мужчина и восторженный ребенок. Не хватало лишь благородной желтизны холста и пыли, скопившейся на нем за эти годы. Но Брис никогда не ощущал себя тем наивным юнцом с широко распахнутыми глазами. Воспоминание действительно было для него живописным полотном, а он – зрителем. В очередной раз посмотрев на картину, Брис неизменно переводил взгляд на себя нынешнего. Мальчишка осуществил заветную мечту: теперь он служит при дворе и у него почти такой же красивый мундир, какой некогда носил брат.
А по сути, они с Халлом тогда оба были слепы. Сам он – в силу возраста и глупых детских мечтаний, а старший брат… в силу своих собственных мечтаний. Если не глупых, то весьма наивных.
Брис сказал Нифадасу, что не понимает Халла. Но это была неправда: на самом деле он хорошо понимал его. Даже слишком хорошо.
Как и Техола, хотя того, пожалуй, и в меньшей степени. Безмерные богатства, которые стяжал средний брат, оказались… холодными. Горячим было лишь желание обладать ими. Золото. Техол всей душой жаждал золота – то был единственный бог, которому поклонялись все летерийцы. Он мечтал размахивать золотым мечом собственного могущества и славы. А потом в сердцевине этого оружия вдруг появилась трещина. И тогда Техол бросился на меч, чтобы изящно истечь кровью. Возможно, брат и видит в этом какой-то особый смысл, однако на самом деле все напрасно. В тот день, когда он умрет, никто даже и не посмотрит в его сторону. Просто не осмелится. Наверное, поэтому с лица Техола не сходила эта дурацкая улыбка.