Полусоженное дерево
Шрифт:
Поль уже начал цинично подумывать, что, видимо, больше никогда не увидит ни мальчишку, ни своих денег. Но в этот момент он услышал, как мальчонка позвал щенка. Кемми робко подошел к машине, положил на сиденье сверток, а рядом – целую горсть мелочи.
Поль занялся содержимым пакета. Мальчик выкладывал покупки, не проронив ни слова, потом, вспомнив, сказал:
– Мяса нет.
Поль кивнул.
– Ничего. Здесь и так всего достаточно, с голода не умру. Думаю, что и завтра у нее что-нибудь найдется.
Поль повернулся, и Кемми увидел волдыри,
– Костер? – спросил он, кивнув головой на кучу хвороста.
Поль вытащил стаканы и обернулся. И Кемми увидел его глаза. Они были вовсе не такие злые, какими он запомнил их тогда.
– А ты умеешь разводить костер? – с сомнением спросил Поль.
Мальчик кивнул. Он быстро собрал камни, сложил их около скалы, сделав естественный камин, скомкал бумагу, положил на нее сухие листья и прутья, а сверху большие поленья. Потом достал из-под рубашки коробок, зажег спичку, прикрыв огонь ладонями, и поднес к бумаге.
Совсем как взрослый, подумал Поль, наблюдая за умелыми черными руками ребенка и сосредоточенным выражением его лица.
Поль откинул край спального мешка, вздрогнув, когда молния царапнула ногу. Нервы его были обнажены так же, как и его кожа. Запах горящих листьев щекотал горло, пробудив воспоминания о медовом месяце, который они провели с Мерилин, путешествуя и устраиваясь на привал в облюбованных ими местах. В такие же утренние часы, когда с берега дул прохладный ветерок и трава была еще покрыта росой, он вставал и начинал разводить костер. Потом он наскоро купался, потом закипал чайник и поджаривался бекон. Точно так, как это было сейчас.
Парнишка неумело держал сковородку. Поль взял ее, отодвинул бекон в сторону и разбил три яйца, потом перевернул яичницу, чтобы поджарить ее с двух сторон, тонкими ломтями нарезал хлеб, слегка подрумянил его на костре и намазал толстым слоем масла. Впервые за много месяцев он ощутил настоящий голод. Он сложил еду на тарелку и начал жадно есть.
Закончив еду, взглянул на ребенка и увидел, что тот не отрывая глаз смотрит на хлеб, облизывая губы.
«О, черт, – подумал Поль, – ведь мальчишка тоже голоден».
Он бросил ему кусок хлеба.
– Оботри сковородку.
Мальчик не спеша взял сковородку, тихо сказал: «Спасибо, босс», – собрал на хлеб остатки яичницы и сала, потом разломил кусок на две части, половину отдал щенку, а в другую сам жадно вцепился зубами.
Поль с удивлением смотрел на него. Что же у него за родители? Какие-нибудь мерзкие пьянчуги, бездельничают в своем вонючем, грязном поселке. И все же этот мальчишка не бездельник. Он честно заработал себе завтрак и ничего не просил. Поль отрезал еще кусок хлеба, разбил в сковородку два яйца, бросил туда ломтик бекона.
– Поджарь это для себя, малявка.
Странное маленькое существо, думал Поль, глядя, как ребенок старательно, до последней
Вода в чайнике закипела. Поль насыпал в него пригоршню чая и постучал по краю, чтобы чаинки осели на дно. Потом налил чай в две кружки, положил в них сахар и передал мальчику ту, которая раньше принадлежала его жене. Кемми с жадностью выпил весь чай.
Выпив вторую чашку, Поль лег, положив голову на подушку, прислонив ее к пню старого дерева.
Мальчонка начал собирать посуду, то и дело вопросительно поглядывая на мужчину.
– О'кей, – сказал ему Поль.
Он вытащил сигарету, зажег ее и осторожно приложил к губам, боясь, как бы нежная тонкая кожа не прилипла к бумаге.
Огромное безоблачное небо раскинуло над ним свой шатер, оно было чуть бледнее голубого моря. Поль видел и бомбору, глухой рокот которой отдавался эхом у него в ушах, а над нею – солнце, превращавшее морские брызги в ослепительно-белую пену. Поль думал о том, как хватило у него смелости вчера и позавчера носиться над бомборой на этой разбивающейся о черные камни водной стене.
Конечно, если суждено жить, то он будет жить один, раз уж волна отвергла его.
Отец бы сумел ему помочь. Он преуспевал в агентстве по продаже имений.
– У тебя есть все данные, чтобы сделаться хорошим агентом, Поль, – когда-то говорил он.
Приехав сюда, Поль свернул с дороги к озеру и подъехал к заливу, очень похожему на тот, где он останавливался во время своего медового месяца и провел долгие безмятежные дни, катаясь на волнах, величественно грохотавших у берега.
В те дни они с Мерилин часто взбирались на вершину утеса и долго стояли там, глядя на прибой.
Сможет ли он когда-нибудь снова прикоснуться к женщине? Мысль о том, что он никогда не увидит в глазах женщины радости любви, убивала его.
Кемми отнес посуду к ручью и принялся тереть ее песком, стараясь очистить от прилипших крошек. Перемывая тарелки и чашки, он вспомнил о своей маме и об отце, потому что во время их переездов в его обязанности входило мытье посуды.
Покончив с делами, он вернулся к машине. Мужчина лежал на коврике, подложив под голову резиновую подушку, и жадно курил. Кемми заметил, что он очень осторожно подносит сигарету к губам и втягивает в себя дым, едва прикоснувшись к ней, совсем не так, как это делал его отец.
Наверное, это оттого, что губы его похожи на раздавленную в песке медузу, подумал Кемми, такие они распухшие и пузырчатые.
Человек взглянул на тарелки.
– Хорошо, – сказал он, – положи их в корзину в багажнике и убирайся отсюда вместе со своей собакой.
Кемми уже повернулся было уйти, но вдруг спросил дрожащим, но громким голосом:
– А дрова, босс? – И чтобы было понятнее, о чем он говорит, протянул руку к костру. – Можно разжечь огонь.
– Ах, огонь? О'кей, – Поль кивнул. – Принеси дров завтра утром, а потом посмотрим, может, нужно будет что-нибудь купить.