Полусвет
Шрифт:
И с каких это пор у меня появились друзья среди вампиров? Я проверила обойму и на всякий случай сняла ПМ с предохранителя. Друзья друзьями, а хорошая серебряная пуля — все же понадежнее будет.
Вампиры, которые передвигаются днем, летом были огромным удивлением. Но зимой, в Москве или в Питере, когда небо полностью закрыто серыми тучами, а лицо пряталось практически полностью под шерстяными одеяниями, были сущностью вполне обыкновенной. Еще во времена службы я ненавидела зимний период — самое то для кормлений. Люди без определенного
Но сегодняшний гость Вагнера явно был не из числа любителей падали.
Он явно сидел в том, в чем пришел.
Длинное пальто, черное, было распахнуло и спадало вниз, касаясь пола. Черная трость с серебряным набалдашником в виде головы кобры с глазами-изумрудами, элегантно держалась в его кисти, словно оглядывая присутствующих. Весь он был настолько нарочито расслаблен, что я напряглась еще больше не понимая, почему этот брюнет с греческими чертами лица так вольготно себя ведет в присутствии того, кого даже называть кроме как Всемилостивейший государь карается смертной казнью.
Гость же удивил снова.
Сделав глоток из чашки, что прямо таки воняла чабрецом, от лишь слегка поклонился в мою сторону, не сводя взгляда с Вагнера.
— Димитрий, — я на секунду зависла, не понимая, к кому он обращается, — Иоанович, — слегка улыбнулся гость, но по нему было заметно, что добавлял отчество он явно из-за дани традициям, — не представите-с меня даме?
— Вы, — начала было я, но тут же была чуть ли не перепечатана к месту многозначительным взглядом Вагнера, — Всемилостивейший государь, прошу простить мне мою дерзость…
Гость засмеялся, а я застыла не понимая, как должна реагировать. Если честно, выражение лица Вагнера нисколько не помогало — он словно был в том же недоумении, что и я.
С одной лишь разницей. Я и правда недоумевала. А он играл роль, которая явно была отрепетирована веками.
Гость же продолжал заливаться. От смеха его благородное лицо покраснело, а сам он то и дело хватался за шею со вздохами “ой, не могу”.
— Сима, это Константин, — поморщился Вагнер, явно уставший ждать, когда утрет слезы, выступившие от якобы удавшейся шутки, гость, — он — мой единственный оставшийся в живых родственник.
— Эм, — я кашлянула, пытаясь найти подсказку хотя бы где-то вокруг, но безуспешно, — я не припомню…
— О, дорогая, это ничего страшного, — Константин вновь подхватил чашку и, похоже, осушил ее один бокалом, — я всего лишь родной дядя его прабабки по отцу, — я захлопала глазами, а Константин пояснил, как для особо одаренных, — Ивану Васильевичу, царствие ему все мы знаем какое.
— Последний правитель Византии, — пробормотала я, а Константин кивнул, блаженно закатив глаза, — Так вы же погибли? — вырвалось у меня,
— Голубушка, наш Всемилостивейший государь, да благословят все на свете его бессмертную жизнь, только в Угличе в детстве то ли сам убился, то ли зарезан был. А уж количество самозванцев, — Константин присвистнул, — на его роль и не сосчитать. А вы еще прекраснее, чем я о вас слышал. Ох, будь я хотя бы на пару сотен лет моложе…
— Константин здесь, — Вагнер ворвался в диалог явно недовольный ходом мыслей Константина, — потому что я ему доверяю.
— Вагнер, — вздохнула я, а Константин притворно приложил кончики пальцев к губам, словно был глубоко возмущен моим обращением, — я вывозила тебя чуть ли не в тайне от всего света, а ты решил, что это хорошая мысль?
— Если против нас — вампиры — то тебе явно не помешает какая-то полноценная помощь, — перебил меня Вагнер, — я что-то очень сомневаюсь, что ты сможешь противостоять восставшим против меня вампирам.
Я закусила губу и невольно обернулась на Константина.
Смятение одолело меня, но скрыть его не вышло.
Вагне и Константин переглянулись и тут же, как по команде, уставились на меня.
— Я, — кашлянув, я оперлась ладонь на дверной косяк, поддевая отошедшую краску, — может быть я и могу противостоять вампирам.
Глава 26
Вагнер задумчиво грыз ноготь на большом пальце, а Константин поглаживал серебристый набалдашник на трости. Прелюбопытнейшая вещь, что сразу бросилась мне в глаза. Черная, явно выполненная на заказ. Она была вся словно переплетенные ветви лозы. Набалдашник же в виде головы кобры с сияющим вместо глаз изумрудами казался на ней чем-то чужеродным. У меня промелькнула мысль, что возможно изначально эта вещь была чем-то другим до того, как ее насадили на трость.
Мой рассказ вышел очень коротким. Я даже удивилась, насколько осмелела. Чужой вампир, которому у меня не было ни малейшего повода верить, не смущал ни капли.
То ли это внушение.
То ли осознание собственных возможностей вскружило мне голову.
Вероятно я так устала жить в страхе, что сейчас, почувствовав вновь свою силу, решила поселить страх в ком-то другом. И это было странно.
Это одновременно было и характерным и не характерным для той Симы, что когда-то не видела никаких преград на своем пути.
Неплохо бы помнить, чем это для той Симы кончилось.
— Вкуснейший чай, — Константин приподнял лаконичный белый заварник и с противным шелестом принялся наливать кипяток в такую же скучную белую чашку, — надо сказать, что меня всегда привлекали необычные сборы. А уж у вас, в России, всегда умели сотворить напиток из разнообразных трав, благоприятно действующий на мои нервы.
Оттопырив мизинец, что украшал перстень с изумрудом в цвет глаз кобры, Константин отхлебнул из чашки, притворно прищурившись якобы от удовольствия.