Когда бы бриттом или галломМне объявиться на Неве,Спокойно бы по всем кварталамБродил я с кольтом в рукаве.Но не один лишь облак синий, —На мутное упавши дно,Шпилем стремительным ТрезиниПронзил мне сердце заодно.И днесь, когда пятиугольныйУ льва из лапы выбит щит,Твоих скорбей участник вольныйС тобою казни предстоит.Не удержать в раскрытом горлеРаспятой птицы смертный крик,Не отвечать на клекот орлийИною
речью, чем привык.В угаре тяжком пьяных стогнов,С безумной жизнию вразлад,Пред чернию пою, не дрогнув,Императóрский Петроград.
1918
131.
Все тем же величавым ладомСвои струи ведет Нева,Все тем же легким веет хладомКронштадтский ветр на острова.Все так же сладостна дремотаПресветлой ночи — и гранит,Неуязвимый, не хранитИ признака переворота.И, все еще возглавленаМоей Медузою, донынеЕя взыскует благостыниНа смертном гноище страна.Как будто эта над НевоюНе всуе замершая дланьПлеснет отсель водой живоюИ медный глас раздастся: встань!
1918
132.
Я знаю: в мировом провале,Где управляет устный меч,Мои стихи существовалиНе как моя — как Божья речь.Теперь они в земных наречьяхЗаточены, и силюсь яВоспоминанием извлечь ихИз бездны инобытия.Пою с травой и с ветром вою,Одним желанием греша:Найти хоть звук, где с мировоюДушой слита моя душа.
1919
133.
Он мне сказал: «В начале было Слово…»И только я посмел помыслить: «чье?»,Как устный меч отсек от мировогоСознания — сознание мое.И вот — земля, в ее зеленоватом,Как издали казалось мне, дыму,Откуда я на тех, кто был мне братом,Невидящих очей не подыму.Как мне дано, живу, пою по слуху,Но и забывши прежнюю звезду,К Отцу, и Сыну, и Святому ДухуЯ вне земного времени иду.
Декабрь 1919
134.
Не обо мне ЕкклезиастИ озаренные пророкиВам поклялись, — и не обдаст,Когда окончатся все сроки,Меня ни хлад небытия,Ни мрак небесныя пустыни:Пред Господом предстану яТаким, как жил, каков я ныне.Расторгнув круг семи планет,Куда от века был я вброшен,Не о делах моих, о нет,Я буду в оный час допрошен.Но в совершенной тишинеПервоначального эфира,В прамусикийском слиты сне,Мимо пройдут все лиры мира.И если я свой дольний стихВсегда слагал во славу Божью,Не опорочив уст моихЛюциферическою ложью, —На страшном для меня суде,Приближен к лирному Синаю,В богоявленной чередеЯ лиру милую узнаю.Но если в мире я нашелИ пел лишь хаос разделенья,Одни разрозненные звеньяДа праздных радуг произвол, —К немотствующему тумануВотще я слухом стану льнутьИ, отрешен от лиры, кануВ
прамусикийский Млечный Путь.
1919?
135.
Нет, ты не младшая сестраДвух русских муз первосвященных,Сошедшая на брег ДнепраДля песен боговдохновенных, —И вас не три, как думал я,Пока, исполнена земного,В потоке музыки и словаНе вознеслась душа моя, —Но, дольней далека обузыИ в солнце звука облачась,Ты триединой русской музыЯвляешь третью ипостась.
1919
136.
И, медленно ослабив привязь,Томясь в береговой тишиИ ветру боле не противясь,Уже зовет корабль души.Его попутное наитьеТоропит жданный час отплытья,И, страстью окрылен и пьян,В ея стремится океан.Предощущениями негиНеизъяснимо вдохновлен,Забыв едва избытый плен,О новом не ревнуя бреге,Летит — и кто же посягнетНа дерзостный его полет?
1920?
137.
Уже непонятны становятся мне голосаМоих современников. Крови все глуше ударыПод толщею слова. Чуть-чуть накренить небеса —И ты переплещешься в рокот гавайской гитары.Ты сумеречной изойдешь воркотней голубейИ даже ко мне постучишься угодливой сводней,Но я ничего, ничего не узнаю в тебе,Что было недавно и громом и славой господней.И, выпав из времени, заживо окостеневНад полем чужим, где не мне суждено потрудиться,Ты пугалом птичьим раскроешь свой высохший зев,Последняя памяти тяжеловесной зарница…Чуть-чуть накренить эти близкие к нам небеса,И целого мира сейчас обнажатся устои,Но как заглушу я чудовищных звезд голосаИ воем гитары заполню пространство пустое?Нет, музыки сфер мы не в силах ничем побороть,И, рокоту голубя даже внимать не умея,Я тяжбу с тобою за истины черствый ломотьОпять уношу в запредельные странствия, Гея.
2 мая 1929
Ленинград
138. О. H. АРБЕНИНОЙ-ГИЛЬДЕБРАНДТ
Что это: заумная Флорида?Сон, приснившийся Анри Руссо? —Край, куда ведет нас, вместо гида,Девочка, катящая серсо…Слишком зыбок профиль пальмы тонкий.Розоватый воздух слишком тих.Слишком хрупки эти квартеронки,Чтобы мы могли поверить в них.На каком земном меридиане,Под какой земною широтойЕсть такая легкость очертанийИ такой немыслимый покой?Знаю, знаю: с каждым днем возможнейВидимого мира передел,Если контрабанды на таможнеСам Руссо и тот не разглядел!Если обруч девочки, с разгонаВыскочив за грань заумных Анд,Новым спектром вспыхнул беззаконноВ живописи Ольги Гильдебрандт!