Полужизни

Ханна Софи

– Талант и перспективность непременно означают оригинальность, а роман о несчастной любви оригинальностью не пахнет, особенно если написан в 1999 году.

– Он что, серьезно? – спросила сестру Оливия.

– Не слушай его, Лив, давай дальше!

– Несчастная любовь бывает разной. Надеюсь, тебя, Саймон, она никогда не коснется!

– Что это значит, черт подери?

– Лив! – Чарли замахала руками перед лицом сестры. – Давай дальше!

– Впоследствии Сенга пожалела, что выбрала Марту Вайерс. – Судя по испепеляющему взгляду, Оливия не собиралась оставлять выпады

Саймона безнаказанными. – Первый роман стал последним. Вайерс перестала писать.

– Смерть – причина серьезная, – заметила Чарли, – и, как правило, на писательскую плодовитость влияет отрицательно.

– Вайерс перестала писать вскоре после выхода романа. А вот другие «будущие звезды», которых Сенге порекомендовали музыкальные, театральные и кинокритики, впрямь стали знаменитыми.

– Например?

– Музыкальные критики отметили Пиппу Дауд.

– Она из группы «Капля сочувствия», – пояснила Чарли Саймону и повернулась к Лив: – С современной музыкой он, извини, не знаком.

– А кинокритики – Дуну Чемпиона.

– Бездарный хлыщ!

– И мультимиллионер в придачу, – едко напомнила Лив. – Наверное, трудно предугадать, чья карьера пойдет в гору, а чья заглохнет. Это же примерно как будущее видеть! – Перехватив раздраженный взгляд Саймона, Лив вернулась к конкретике: – Потом Сенга упомянула некий факт, но я о нем вспомнила, лишь когда она прислала статью, в которой остались только абзацы о Марте. Сенга выразилась так: «По крайней мере, не одна я пальцем в небо попала! С комиком и художником критики тоже лопухнулись!» Я решила, что речь о Мэри Трелиз.

– Что ей известно о Трелиз? – спросил у Чарли Саймон.

– Очень многое, – надменно ответила Оливия. – Что есть некая Рут Басси, зацикленная на Чарли, а у той – бойфренд, Эйден Сид, который считает, что убил художницу Мэри Трелиз, причем живехонькую.

– Ты ей и имена назвала?

Чарли вздохнула. Она впрямь рассказала сестре больше обычного. Срочно требовалась тема для беседы, не касающаяся «стены позора». История Рут, Мэри и Эйдена подходила идеально, но как рассказать историю, опуская имена?

– И что, если та художница – Мэри Трелиз? – раздраженно спросил Саймон. – Что, если Трелиз и Марта Вайерс вместе упоминались в статье 1999 года? Что с того, черт подери?

– Саймон, Лив пытается нам помочь! – возмутилась Чарли и посмотрела на сестру: – Связь между Мартой Вайерс и Мэри Трелиз ничего не даст. Мы уже ее знаем – они учились в частной школе Виллерс в одно и то же время.

– Ага, так вы оба уверены, что перспективным художником в той статье назвали Мэри Трелиз!

Саймон двинулся к Лив, готовый вырвать распечатки у нее из рук.

– Так ее или не ее?

– Нет, в статье написано вовсе не о Мэри!

– Хватит, мы потратили здесь достаточно времени! – Саймон двинулся к двери и бросил через плечо: – Пошли, Чарли.

– В «Таймс» написали об Эйдене Сиде! – объявила Оливия, вручая статью сестре. – Что, интересно стало? – Она криво улыбнулась, наблюдая за реакцией Саймона. – Я так и думала!

15

5 марта 2008 года, среда

– Когда

погибла Джемма? – спрашиваю я.

– Полиция особо не распространялась, но думаю, что в ночь с понедельника на вторник, – говорит Мэри. – Их интересовало, чем я в то время занималась. – Она раскрывает окно и стряхивает пепел на улицу. Коровы теперь не мычат, а стонут, будто им больно.

Сорок восемь часов назад Джемма была жива.

– Почему полицейские решили поговорить с тобой? – вслух удивляюсь я, чувствуя, что голова работает поразительно четко.

Мэри убирает волосы за уши, но непослушные пряди снова падают на глаза. Лицо у нее худое, бледное, и волосы кажутся иссиня-черными.

– Когда Шарлотта Зэйлер сказала, что ты живешь с Эйденом Сидом, я не поверила. Но из «Экстренного вызова» поступило подтверждение, и у меня сердце упало. Взяв себя в руки, я поехала к багетной мастерской, остановилась неподалеку и стала ждать. Через некоторое время появилась Зэйлер с уже знакомым мне копом, детективом Уотерхаусом. Он был у меня в субботу и тоже расспрашивал об Эйдене. Они с Зэйлер вошли в мастерскую.

– Я при этом присутствовала, – говорю я.

– Вскоре они вышли и расселись по машинам. Уотерхаус далеко не уехал – притаился в конце улицы, а когда через пару минут появился Эйден Сид, сел в машину и покатил прочь от мастерской, Уотерхаус двинулся следом, а я – за Уотерхаусом. Таким нелепым конвоем мы добрались до Лондона. До Масвелл-хилл. – Мэри выжидающе на меня смотрит, явно рассчитывая на какую-то реакцию. – Тогда я вроде бы догадалась, куда направляется Сид, только логики в его плане не видела.

– Куда он направлялся? – сдавленно спрашиваю я. Уезжая, Эйден уверял, что ему нужно в Манчестер. Он врал, он каждый раз врал...

– Я знала, что Стивен Элтон и Джемма Краудер получили условно-досрочное освобождение. Мой приятель из «Экстренного вызова» потрудился на славу – раскопал и сообщил мне, где они теперь живут, где работают...

– И где они работают?

– Ты правда хочешь знать? – хмурится Мэри. – Стивен Элтон – механик в килбернском представительстве «Форда», а Джемма Краудер работает, то есть работала в Свисс-коттедже. Там есть центр альтернативной медицины под названием «Комнаты здоровья». Мой приятель сходил к ней на стоунтерапию. – Наверное, Мэри говорит о том собачнике в красной шапке с помпоном. «Мой приятель... Я и прежде пользовалась его услугами...» – О посещении центра он рассказывал, сияя от радости. Вот это работа! Сахар в меду! Еще бы, чек за лечение этот наглец мне принес!

– Стоунтерапия – это же массаж камнями? – бесцветным голосом спрашиваю я. – Камнями...

Мэри открывает рот, но не издает ни звука. Она ведь даже не подумала...

Джемма Краудер – целительница...

– Стивен был аптекарем, фармацевтом. А она – учительницей начальных классов.

– Ну, после тюрьмы прежние должности им не светили, а вот авторемонтная мастерская и шарлатанский медцентр – пожалуйста. Вероятно, в одних местах потенциальных сотрудников проверяют тщательнее, чем в других. – Мэри выбрасывает окурок в окно и обеими руками растирает поясницу.