Поляк с поплавками

Загребельный Анджей

— Ааа, матрос! — радостно заорал он, — Привет, ты к Рите нашей?

— Здаров, Эдик, — поручкался я с малым, чем нехило так приподнял его авторитет, — проводи к отряду, на ещё жвачку.

Эдик спрятал жвачку в карман и увидел шлем у меня в руках.

— Водолазный! — охнул он в восхищении.

— Эдик, веди, блин. Заодно и шлем дам поносить!

— Урааа!!! — заорал малой и, напялив на голову шлем, радостно поскакал впереди. За ним тут же пристроилась стайка малышни. Эдька указал мне на беседку, где сидела

вожатая, и получил новое задание охранять мотоцикл. Пацана аж шибануло от восторга, и он метеором бросился к проходной.

В летней беседке, собрав вокруг себя кучу девочек, сидела Ритка и читала сказку «Волшебник Изумрудного Города». Вид у нее, честно говоря, уставший. Увидев меня, ребятня весело завопила.

— Загребельный, — застонала Ритка, — Анджи, не учи их больше ничему, а то с прошлого раза Лидия так орала.. капец.

— Моряяяк, у нас есть моряк! — начали прыгать вокруг меня дети, дёргая за шорты.

— Марго, у меня к тебе предложение: поехали часа на три на море, отдохнёшь, воздухом подышим, тем более, день рождения у кого-то!

— Мы ей композицию из шишек подарили, — завопили дети.

Ритка снова покраснела и с благодарность погладила меня по руке, — вот ты, блин, не забыл. Андрюха обещался приехать и ни фига. Дети, вон, шишек подарили и даже Лидия книжку какую-то.

— Так поехали, развеешься на пару часов.

— Рита, езжай с моряком, — завопили девчонки, — он красивше, чем вожатые с первого отряда.

Ритка отвела меня чуть подальше, чтобы не услышали дети:

— Бляяя, Андж забери хотя бы на час, это пипец, я с ума скоро сойду.

— Так поехали. Не пойму, чего ты ломаешься? Я же тебя не на пьянку зову — искупаешься, отдохнёшь без всякого такого!

— Чего такого? — Ритка вскинула на меня свои зеленые зенки и снова густо покраснела.

— Как на Новый Год, поцеловала меня разок, а потом как давай стругать. Не думал, что я такой стрёмный.

— Блин, Андж, — Ритка спрятала глаза за рыжей челкой, но при этом улыбалась уголками губ и попыталась ущипнуть меня за бок, — Лидия не отпустит, злая она на меня и на тебя. А сама вечерком куда-то на рейсовом сваливает. А под утро довольная такая сидит за корпусом на завалинке, курит.

— Марго, хватит ныть. Иди, возьми купальник, там полотенце какое и переоденься для пляжа, — оборвал я её командным тоном.

— Мы что, сбежим? — округлила глаза Дианцева.

— Быстро, — грозным полушепотом приказал я, — пять минут даю.

Ритка смущённо покачала головой, но её схватили девчонки и, радостно гомоня, уволокли переодеваться. А все-таки есть у «Моряков» организация. Мелкие пионерки вон как быстро сообразили, что нужно делать. Хотя, скорее всего, и стукачи есть. Вон она, Лидия Петровна, уже несётся в мою сторону. Вся такая при параде, в длинной юбке, очки на переносице сверкают:

— Что вы себе позволяете! — с

места в карьер пизданула она, — вы подбиваете пионеров к нарушению дисциплины. Вы хотите увезти пионервожатую, мы ей на день рождения концерт подготовили. Где ваши принципы комсомольской морали? — продолжала она меня добивать.

Так, спокойно, действуем по ранее отрепетированному плану.

— Мораль это хорошо, Лидия Петровна, — сказал я и включил на самую полную мощность «максимально блядский взгляд», уставившись ей прямо в очки.

Воспетка гордо задрала очки на переносицу, уставилась на меня и открыла рот, скрестив руки на груди.

— Сводит с ума улица роооз, — максимально приятственно пропел я. Якобы под нос.

Щеки у Лидии Петровны вспыхнули, глаза ушли вниз, и я увидел, что её руки начали покрываться мурашками, и она вдруг буркнула невпопад:

— Грязный маленький шантажист!

— Не такой уж я и грязный, и маленький, — я шагнул к ней вплотную и достал из пакетика кое-что чёрное и кружевное.

Лидия икнула и беспомощно посмотрела на меня, — спрячь, спрячь, дай сюда, паршивец.

Я протянул ей пакет, она его быстро спрятала под мышку.

— Там ещё пачка «Мальборо», так, перекурить перед началом трудного дня, — и я, продолжая смотреть ей в лицо, которое она пыталась отвернуть, подмигнул и чуть улыбнулся.

— Ну ты шантажист, бля, — вдруг неформально высказалась старшая воспитательница. И продолжила нормальным тоном, — пялишь зенки тут свои...

— Блядские, — подсказал я, — ещё можно про брови сказать!

Лидия Петровна захихикала и бросила, — езжайте, но на три часа до поверки могу отпустить. И чтобы там без всякого! — она погрозила мне пальцем, мечтательно улыбнувшись. Потом встала на цыпочки, подтянув меня за шею, прошептала в ухо:

— Мише привет передавай. Вали, Ромео!

Петровна гордой походкой зашагала в сторону корпуса, откуда выбежала Дианцева с пакетом в руках, испуганно остановившаяся при виде старшей. Воспетка что-то повтирала ей, показывая на меня пальцем, и, гордо вскинув голову, с пакетом под мышкой ушла за корпус. Курить, наверное!

— Андж, она меня отпустила! На три часа. Как у тебя получилось? — забормотала Ритка.

— Идём, пока не передумала, — схватил я за руку Дианцеву и потащил к проходной.

— Так до автобуса ещё минут двадцать, — не поняла меня Марго.

— Какой, нахрен, автобус? — возмутился я, — Лошадь подана, — и кивнул на мотоцикл, возле которого по стойке смирно, напялив шлем на голову, стоял Эдик.

— Благодарю за службу, — рявкнул я пацану.

Тот отдал пионерский салют, сказал, что служит Советскому Союзу, и убежал, довольный, как тысяча слонов.

— Загреб, ты сука, — ляпнула Дианцева невпопад и, покраснев, сделала такую королевскую морду, что аж захотелось ей дать леща.