Поляна чистых душ
Шрифт:
– Что опять не так?
Мужик резко отвернулся. Подошел к болоту, приподнял сетку и долго всматривался в плотную стену тумана, будто что разглядеть в нем мог. Потом сипло спросил:
– А где энти… твои дружки? – И с досадой бросил: – Не одна ж туда пошла, хоть и дура несусветная!
Тамара обиженно прошептала, в глазах вдруг вскипели слезы:
– Что вы все – «дура» и «дура»? Слов других нет, что ли?
Ее спаситель передернул могучими плечами и прорычал:
– А хто ж ты, коль не дура?
Тамара
– Ты ж утонула, считай! Нет тебя больше, ясно?!
Он вдруг бросился к Тамаре и мощно встряхнул ее. Тамара тоненько застонала от жалости к себе: спаситель вел себя не по правилам. Она пообещала ему руку и сердце, как и положено, а он…
Оказался почти уродом – раз. Больше похож на медведя, чем на принца.
И вел себя совершенно по-хамски – два. Вот как в такого влюбиться?!
Бородач неожиданно отпустил ее и пренебрежительно сказал:
– Еще и сопли распустила! От же… – И крякнул: – Эх, жаль каковская, зерцала с собой нет!
Тамара сжала кулаки. Слезы мгновенно высохли. Она подобрала ноги и села. Прижалась спиной к мощному стволу и зло прошипела:
– Чего ж тебе жаль, а?
– А ничого, – ядовито хохотнул ее спаситель. – Просто ж нехорошо, не по-божески, единолично зрить красоту твою неописуемую!
Тамара почувствовала, как жарко запылали щеки и, кажется, уши. И пожалела, что туман сгустился не настолько плотно, ее можно рассмотреть. А если вспомнить, что она ныряла в болото с головой…
Тамара стиснула зубы, чтобы не закричать в голос. Потрогала пальцем жесткую, стягивающую корку на лице, качнула прядь волос, застывшую глиняной сосулькой, и нехорошо улыбнулась.
Бородач звучно крякнул и снова забегал вдоль болота. Поминутно оглядывался на него и бормотал что-то. Тамара далековато сидела, не все слышала.
«Охота была из трясин тягать всяких замарашек… – обрывочно доносилось до нее. – Тепереча ломай вот голову – где дуреху пристроить… – Тамара напрягла слух. – Куда только подевались ее, как есть непутевые, приятели, леший их побери! – Она невольно фыркнула. – И еще раз побери, в строй поставь и маршировать заставь, и чтоб обязательно затылок в затылок…»
Тамара злорадно наблюдала за метаниями бородача и прозевала момент, когда Крыс вывернулся из-под руки. Пес бросился к незнакомцу, пристроился у его правой ноги и принялся метаться радом. При этом преданно задирал голову и сочувственно сопел.
Бородач бультерьера не гнал. Напротив, наклонился, ласково потрепал по голове и гулко вздохнул:
– Эхма, божья тварь! На четырех лапах и с хвостом…
– О-о-о, – с фальшивым восхищением воскликнула Тамара, – ты и считать умеешь!
Не обращая на нее внимания, бородач с нажимом закончил:
– На четырех лапах, с хвостом, а не без понятия! Ядом не брызжешь аки змея подколодная, в сердчишке
Тамара схватилась руками за горящие щеки и отвернулась. В голове стучало: «Он прав. Хоть и гад, каких мало. А я-то… я!»
Она, картинно стиснув руки – опять-таки по правилам, – лихорадочно зашептала:
– Господи, последняя просьба. Сделай так, чтобы ЭТОТ оказался женат!
И тут же в панике прижалась к шершавому сосновому стволу: болото ответило ей дьявольским хохотом!
Сгустившийся к вечеру туман странно искажал звуки. Казалось: сама трясина смеялась над ней. Давилась собственными миазмами, кряхтела, стонала и выплевывала, выталкивала из себя этот жуткий, гомерический хохот.
Побледневшая, дрожавшая Тамара обхватила себя за плечи и беззвучно взмолилась: «Прости! Я… сдержу слово! Вот, прямо сейчас, сею секунду… Все! Я уже кротка и послушна!»
Бородач широко перекрестился. Погрозил болоту огромным кулаком и бесстрашно гаркнул неизвестно кому:
– От я тя, гаденыш, попадись только!
Тамара вздрогнула от хриплого рева и испуганно пролепетала:
– Это… вы кому?
Бородач обернулся к ней, и Тамара впервые пожалела, что грубую, заросшую рыжими волосами физиономию прикрывает густая сетка. Ей вдруг захотелось увидеть глаза незнакомца. Раз уж… Ну…
Она покраснела и глупо повторила:
– Вы кому кричите?
Бородач пожал плечами и зло буркнул:
– А лешему!
– Кому?!
– А пущай таку какофонию не устраивает! В ушах ажно звенит!
Тамара потрясенно молчала. За своими сегодняшними неприятностями она как-то подзабыла о недавних приключениях. И о местной легенде.
Леший!
Как раз ТАМ. Караулит свои волшебные цветы.
Тамаре стало страшно за сестру и ее попутчиков. Она в ужасе посмотрела на плотную взвесь над болотом. Бросила взгляд на запястье и пробормотала:
– Ничего себе!
Часы оказались настолько обляпаны подсохшей грязью, что циферблат рассмотреть было невозможно.
Тамара поскребла ногтем бурую корку и подумала: «Бесполезно. Они наверняка стоят. Столько времени в воде пробыла…»
Она с трудом поднялась на ноги, ее шатнуло. Тамара невольно схватилась за ветку и поморщилась: колючая. Везет ей последнее время. Скоро на ладонях живого места не останется.
Ноги подгибались, от слабости закружилась голова, и Тамара послушно сползла по стволу вниз. Ей вдруг показалось, что бородач пристально наблюдает за ней. Вон, сделал шаг в Тамарину сторону, наверное, заметил ее слабость.
Но нет – отвернулся. Тамаре даже почудилось, что он ожесточенно выругался. Она прикрыла глаза, набираясь смелости. И робко спросила: