Полярная мечта (С иллюстрациями)
Шрифт:
Виктор возмущенно махнул рукой и опрокинул бутылку. Остатки жидкости разлились по столу небольшой лужицей. Виктор уронил голову на руки. В затуманенном сознании усмехалась лампочка. Виктор шаловливо подмигнул ей в ответ.
Трубка назойливо трещала. Если бы Виктор мог соображать, если бы прижал ее к уху, он услышал бы размеренный голос Федора:
— Передайте Карцеву. Туман затянул все вокруг. Только что в нем обнаружены близкие ледяные поля. Целесообразно прекратить работу и поднять кессон. Почему не отвечаете?
В арктической
«А что, если близка смерть?» — горестно думал он.
Снова что-то затрещало в трубке.
«Черт возьми! Не дают покоя!» — со злобой подумал Виктор, хотел встать, но задел больную руку и повалился снова на стул, махая рукой и охая.
— Последние минуты, — слышался в трубке голос Федора. — Преступное легкомыслие. Приказываю от имени начальника немедленно подняться.
«Подняться?» До слуха Виктора дошло это последнее слово, но он отнес его не к кессону, а к себе.
— Пожалуйста! Могу подняться, если вам так хочется, — заплетающимся языком произнес он вслух.
Он еле стоял на ногах, держась больной рукой, не замечая этого, за край стола.
«Что они там бормочут? Ничего не слышно! А почему не слышно? Потому, что репродуктор не включен. Захочу и включу!» — глубокомысленно рассуждал Виктор, стараясь удержать равновесие. Он еле дотянулся — опять больной рукой
— до рычажка и включил репродуктор. Блаженная и глупая улыбка расползлась по его мясистому лицу.
«…какое принято решение? — гремел репродуктор. — Доложите немедленно, какое принято решение товарищем Карцевым? Ждать больше невозможно. Льды надвигаются».
До сих пор Виктор только слышал, что сильное потрясение может протрезвить человека. Сейчас он проверил это на себе, хотя в тот момент даже и не подумал об этом. С холодной четкостью его затуманенное сознание вдруг восприняло страшный смысл услышанных слов.
— Пов-повторите сообщение… — лепетал он в микрофон. — Я не мог его передать… по болезни…
Федор четко повторил то, что напрасно говорил уже несколько раз. Льды вынырнули из тумана. Первые льдины уже проходят над кессоном. Нужно подняться.
— На Алексея Карцева и на вас лично ложится ответственность за прерванную связь, — жестко закончил Федор.
— Я не мог, я не мог… честное слово, — сбиваясь, заговорил Витяка. Им владел теперь страх действительно надвигающейся гибели. Все недавние преувеличенные страдания были позабыты. — Я же терял сознание!
— Не теряйте по крайней мере времени! — повелительно крикнул Федор. Виктор никогда не слышал, чтобы он повышал голос. — Передайте предупре…
Голос в репродукторе прервался. Тщетно щелкал Виктор рычажками. Ни в репродукторе, ни в телефонной трубке не было слышно характерного фона.
В ужасе Виктор опустился
Хмель слетел с Виктора бесследно, исчезла и боль в руке. Им владел теперь живой страх. Ему хотелось куда-то бежать, кричать, рвать на себе одежду. Он в отчаянии откинулся на спинку дивана. Через верхнее окно виднелась не зеленая, как минуту назад, а черная, словно нефть, вода. В прояснившемся сознании тяжелым молотом стучали мысли:
«Значит, льды уже над кессоном. Теперь не подняться! Неужели смерть? Он, Витяка, он, геолог Омулев, который подавал такие надежды, не будет существовать!.. Через несколько часов он будет лежать на этом диване, судорожно глотая воздух, раздирая рубашку на груди, задыхаясь… Это невозможно! Почему именно он должен умереть?! Как он раньше не подумал, что в кессоне опасно? Можно было и не спускаться!»
Снова, как пьяный, встал он с дивана. Ноги подгибались. Лоб покрылся испариной. Пот стекал на веки глаз.
Виктор поплелся к лестнице, чтобы рассказать всем о грозящей гибели. Все его существо протестовало. Он готов был кричать. Шум работающих в такую минуту механизмов казался ему кощунством.
Глава десятая
ВО ЛЬДАХ
Льды надвигались на гидромонитор. Ветер пригнал их из-под полюса, матерые, старые, лютые, видавшие виды льды, с рубцами и морщинами торосов, следами ледовых боев. Холодная ледяная броня, равнодушная к любым ударам стали, тупо надвигалась на корабли.
Федор Терехов приказал кораблям-холодильникам и транспортным пароходам отходить на юг. Одновременно он дал приказ шести ледоколам из других групп прийти на помощь гидромонитору.
Гидромонитор уже отнесло от места, где лежал на дне кессон. Предстояло прорваться к северу, но действовать надо было только вместе с остальными ледоколами. Такие льды не под силу даже гидромонитору.
Ходов прилетел на вертолете. Начальник строительства был взбешен «поступком» Алексея. Щеки его провалились больше обычного, под кожей ходили желваки. Сойдя на палубу, он скомандовал подбежавшему радисту:
— Телевизор… связь с Москвой, с Волковым, немедленно!
— Невозможно, Василий Васильевич.
Ходов взглянул на небо:
— Так ведь есть луна для отражения ваших ультракоротких волн.
— У нас она видна, а в Москве еще не взошла.
— О, черт!.. Тогда прямой разговор. Неужели не догадались сами установить связь?
— Я и хотел вам доложить, Василий Васильевич, товарищ Волков у микрофона. Ждет вас.
— Так чего же вы молчали?
Он прошел в радиорубку.
— Поля страшные, товарищ Волков, — сразу сказал он в микрофон. — Допускаю, что ледоколам не выдержать такого боя. Люди — на дне…