Полынь и порох
Шрифт:
Выслушав внимательно каждого из присутствующих, офицер по особым поручениям объявил:
– Ну вот что, завтра в Ольгинскую прибывают Походный атаман Попов и его начальник штаба полковник Федорин. Поэтому сидите все время в хате и носа на улицу не показывайте. Едут они к Корнилову, на переговоры, решать: кто с кем и куда пойдет дальше. В зависимости от этого будем думать, как действовать. Я тем временем один на один переговорю с Алексеевым. Он Смолякова помнит. Знаю одно: честь Ивана Александровича должна быть спасена. Эх, если б вы знали, какой души это человек! Мы с ним столько пережили, пока на Дон пробирались…
– Мы
– Вот доложу Алексееву – тогда увидим. Возможно, будем готовить тайную операцию.
Выходя из хаты, Сорокин обернулся на сидящих с сосредоточенными лицами партизан:
– Ч-черт! Ну прямо детектив какой-то!
Делегаты от станицы Старочеркасской вернулись только к вечеру. Их в этот день у Корнилова побывало еще с десяток. Хозяин куреня, дядька Макар – родственник одного из пожилых казаков-старочеркассцев, встречал ходоков во дворе. Возбужденные деды громко обсуждали известного на всю Россию командующего армией и свою с ним встречу.
– Ну, доклал вам Корнилов, куды полки свои двинет, али нет? – ехидно спросил Макар своего родича.
– А ты, Макарушка, не щерься, главнокомандующий – это тебе не баба твойная, так, с кондачка, не выложит стратегию, разуметь надо! – увещевал его Фома Егорыч, уважаемый у себя в станице казак.
– Ты б слыхал, как у станичного правления генерал Корнилов нас с казаками срамил, – с тоской произнес другой ветеран, у которого недавно с фронта вернулись двое сыновей. – Прав-то он прав, Корнилов, да мои орлы с «кадетами» все одно не пойдуть – навоевались от пуза. Та и как же уйтить? Завтра нагрянут в станицу большаки, а там хозяйство, жена…
Гутаря так, зашли в хату. Хозяин достал припасы, четверть прозрачной как слеза самогонки и позвал всех вечерять.
– Давайте и вы, хлопчики, с нами, – пригласил партизан дядька Макар, – воинам сила нужна. Та вы не тушуйтесь, небось не объедите старика.
За столом полемика только усилилась. Казаки разошлись во мнениях – куда дальше должна идти Добровольческая армия.
Ветеран Семилетов и еще двое склонялись к походу в Зимовники.
– Степь – она казака не выдаст. У Корнилова нашего брата сразу прибудет, коли он с Дона не пойдеть. Ты, Фома Егорыч, как хош понимай, а на Кубань надежа слабая. Тама хоть, баят, и побогаче нашего живут, а казаки те же. Тем паче не оставят куреней своих.
– А где ты в Зимовниках на пять тыщ ртов провианту возьмешь? Там ведь, окромя зерна немолотого да сена, ни хрена нетути. А скота нынче везде мало, порезали скотину-то! А обмундирование? «Кадеты» голы да босы, патронов у них, опять же, нема. Им город нужен, Екатеринодар, стало быть!
С разрешения стариков, в спор вмешался Барашков. Высокий, немного грузный молодой человек с вьющейся мелкими кучеряшками смоляной шапкой волос и почти римским профилем имел свое четкое суждение почти по каждому поводу.
– Степной район, – с важным видом заявил студент-химик, – пригоден только для мелких партизанских отрядов и представляет большие затруднения для жизни целой армии. Зимовники значительно удалены друг от друга, и располагаться в них можно лишь мелкими частями. А такая разбросанность требует наличия полевой связи.
– Ну, прямо граф Суворов, стратег! – с уважением посмотрел на Барашкова Фома Егорыч. – Что, съел, Семилетов? Попомни меня:
– Ой ли, Егорыч. Погоди, Походный атаман прибудет, вот тоды решится. У него одних пулеметов штук сорок, а еще, казаки гутарили, орудия имеются.
«На военном совете, собранном в связи с приездом Походного атамана Всевеликого Войска Донского, мнения разделились. Одни, во главе с генералами Алексеевым и Деникиным, настаивали на движении к Екатеринодару, другие, в том числе Попов и его начальник штаба Федорин, наоборот, уговаривали Корнилова идти в Зимовники. В этом случае к добровольцам присоединялся Степной отряд, насчитывающий 1500 бойцов, 5 орудий и 40 пулеметов. В конце концов доводы последних перевесили, и конный авангард Добровольческой армии, стоящий у Кагальницкой, получил распоряжение свернуть на восток.
По настоятельной просьбе генерала Деникина сделано это было с оговоркой: собрать дополнительные сведения о районе».
Из дневников очевидца
Наутро Ольгинскую взбудоражило сразу два известия. Первое касалось прибытия в станицу Походного атамана Попова со штабом, во втором говорилось о бое за какой-то обоз, который якобы привезли партизаны полковника Глазенапа, посланные в Аксайскую за остатками казенного имущества.
Неизвестно, было ли первое каким-то образом связано со вторым, но станичный сбор в Аксайской, по словам партизан, проходивший с необыкновенным подъемом, постановил сформировать две пешие и одну конную сотню для борьбы с большевиками. Молва принесла: у Большого Лога станичники порубили карательный отряд красных, состоявший из латышей и матросов.
«В общей своей массе настроения казачества мало чем отличались от настроений российского крестьянства. Не испытав еще на своей шее „прелестей” большевистского управления и не получив ничего от „корниловщины”, казаки больше всего боялись ввязываться в междоусобную распрю.
Как правило, слушая агитаторов с обеих сторон и соглашаясь с ними, станичники применяли тактику депутаций.
Депутаты часто были навеселе и в чрезвычайно воинственном настроении. После долгих заверений в лояльности и изложения различных стратегических соображений, как правило, следовали просьбы о помощи финансовой, боеприпасами и амуницией. Когда же на другой день в станицу приезжали представители какого-нибудь командования, то оказывалось, что никого собрать нельзя, и сами депутаты беспомощно разводили руками и ругали мифический Круг, который их посылал. На том дело и кончалось, пока большевикам это не надоело. А, как известно, налетевший шквал суров и беспощаден: в его стихии гибнут или властвуют, а иное он обращает в человеческую пыль…»
Из дневников очевидца
На вопросы дядьки Макара, казака, принявшего их на постой: «Куды вы, хлопцы, тепереча приписаны?» или «А кто у вас атаманит?» Лиходедов отвечал, что ротмистр Сорокин велел им пока отсыпаться, а после того как в штабе разберутся со стратегией, обещал поставить их на довольствие в команду связных.
– Значится, вы при штабе будете, – с видом знатока подытожил дядька Макар.
Слышавший это Фома Егорыч одобрительно кивнул:
– Оно и правильно, нехай хлопчики под присмотром ходют – под пули завсегда успеют. Да и сытнее там.