Полынные сказки
Шрифт:
— Едут! Едут! — закричали в толпе.
Вдали, у линии горизонта, показалось облачко пыли. Оно росло, приближалось. Кто-то ехал к деревне, а кто — непонятно.
Но вот обозначились дрожки. С грохотом прокатили по деревне, стали у школы. Из дрожек вышли две женщины, одетые в чёрное, строгое.
— Вон оно чего! — сказал мужичонок Кузя, который случайно затесался в толпу. — Бабы чёрные.
Полыновцы удивились. Они никак не ожидали, что приедут женщины, да ещё целых две.
— Важные, наверно, — шептались
— Небось поглавней генерала, — сказал Кузя, который случайно затесался. — Да неуж бывают бабы главней генерала?
А это были учительницы из двух соседних школ. Да только их никогда в Полыновке не видели. Одна-то школа была в двадцати километрах, а уж вторая — в пятидесяти.
— Едут! — снова закричали ребятишки, и новое облако пыли явилось в степи за деревней.
Оно было мощней первого, и все поняли, что в этом облаке едет кое-кто поглавней двух чёрных женщин. А если они важней генерала, так кто же это тогда едет?
Красивая рессорная бричка подкатила к школе. Большой и полный и вправду на вид чрезвычайно важный господин — в шляпе! — вышел на улицу.
— Барин, барин, — зашептались в толпе.
Тут уж не только Татьяна Дмитриевна, все от мала до велика ударились в поклон.
Золотые очки тонко поблёскивали под шляпой, имелся под очками и мясистый нос, а уж под носом — чёрные усы, которые ловко подчёркивали, что и розовые щёки тоже имеются.
Это был и вправду очень важный господин. Это был попечитель школ, и приехал он в Полыновку из далёкого города, который назывался — Пенза!
Вот как! Попечитель! Из Пензы!
Это было сверхъестественное явление.
Попечитель между тем оглядел всех собравшихся, слегка поклонился Татьяне Дмитриевне и сказал басом:
— Ну вот и приехали.
В толпе на мгновение замерли, а потом кое-кто тихонько засмеялся, а дед Игнат, который колом торчал в своих сапогах возле крыльца, вытаращил глаза. Все вздохнули посвободней и почему-то решили, что Попечитель — добрый.
Между тем, как только Попечитель вышел из брички, явился и батюшка поп. Он давно уж поглядывал в окно — не едет ли господин Попечитель? Появляться раньше ему было неловко.
Попечитель пошёл ему навстречу, батюшка благословил Попечителя, и господин Попечитель поцеловал батюшке руку. Тут батюшка поп снова в глазах полыновцев поднялся на небеса, с которых к этому моменту немного спустился.
Батюшка и Попечитель взошли на крыльцо, дверь школы закрылась, и на поляне настала полнейшая тишина.
Из школы тоже не доносилось ни звука.
Потом-то всё-таки послышался некоторый звук. Некоторый топот, некоторое упиранье и кряхтенье.
Дверь раскрылась, и дед Игнат вытолкал на улицу Мишку-солдатика. Оказывается, Мишка всё это время сидел под партой, чтоб посмотреть на экзамены.
Сказка
А Лёля и Ваня Антошкин спрятались на печке. За занавесочкой. Их никто не видел, а они-то видели, как сверкнули очки господина Попечителя, как прошествовал в класс батюшка поп и две чёрных женщины. Потом дверь в класс закрылась. Они теперь не видели ничего, зато слышали.
Господин Попечитель и чужие учительницы спрашивали учеников, одного за другим. Все отвечали очень хорошо, и господин Попечитель всех хвалил. Он и вправду оказался добрым и почему-то часто повторял своим басом:
— Спасибо, Татьяна Дмитриевна.
Особенно понравилась ему Марфуша. Он расспрашивал её и так и сяк, а она всё отвечала. Наконец господин Попечитель засмеялся, расцеловал Марфушу и снова сказал:
— Спасибо, Татьяна Дмитриевна.
Всё шло гладко, пока не дошло до Ефимки Киреева.
— Ефим Киреев, — сказал Попечитель, — как называется эта книга?
— «Сеятель», господин Попечитель.
— А что это такое — сеятель, скажи нам, Ефим Киреев.
— Это — книжка, — сказал Ефимка.
— Хорошо, Ефим Киреев, молодец. А что это ещё такое, кроме книжки, скажи-ка нам, Ефим Киреев.
— Сеятель — это сеятель, господин Попечитель.
— Так-так, — сказал господин Попечитель. — Ну а что он делает, сеятель-то этот!
— Что полагается, — сказал Ефимка.
— А что же полагается делать Сеятелю?
Ефимка, как видно, задумался. В классе была тишина.
— Сеятелю полагается делать то, — сказал наконец Ефимка, — что полагается.
Господин Попечитель слегка засмеялся.
— Ладно, — сказал он. — Последний вопрос. Вот скажи, а Татьяна Дмитриевна, она-то кто? Сеятель она или нет?
— Татьяна Дмитриевна-то? — переспросил Ефимка.
Лёля и Ваня Антошкин не видели, что в этот момент Ефимка посмотрел на Татьяну Дмитриевну, и она легонько кивнула ему.
— Татьяна Дмитриевна — сильный сеятель, — с облегчением ответил Ефимка.
— Вот молодец, — сказал Попечитель. — А что же она сеет?
— Ну как чего, — улыбнулся Ефимка. — Коноплю.
— Ну а ещё-то чего?
— Да я не знаю, — сказал Ефимка. — Лук, наверно, садит.
Тут господин Попечитель засмеялся, а чужие учительницы о чём-то зашептались. Ефимка понял, что подвёл Татьяну Дмитриевну.
Татьяна Дмитриевна встала со своего места, подошла к окну. Она открыла форточку, вздохнула. Чужие и важные люди, которые сидели за столом, удивлённо посмотрели на неё. Они не поняли, зачем она встала, а Ефимка понял.
— Ну что ж, Ефим Киреев, — сказал Попечитель. — Прочти нам теперь стихотворение наизусть.