Полюби меня до завтра

Либрем Альма

Раздался щелчок, обозначавший, что барышня по имени дверь оценила грубую мужскую силу, поддалась и изволила отвориться. Женя посторонился, пропуская меня в собственную квартиру, и зашел следом, хотя я испытала странное желание закрыться и не позволить ему зайти внутрь.

Не надо всяким местным мажорчикам узнавать, как их бедные коллеги, которые ещё и якобы девушки, живут!

– Ну вот, - промолвила я, остановившись посреди коридора. – Познакомьтесь. Однушка на Троещине, это Женя. Женя, это однушка на Троещине. Приятного знакомства.

Антонов

остановился у меня за спиной и, хотя места было не настолько уж мало, стал до такой степени близко, что я чувствовала жар его тела собственной спиной. Зажмурилась, пытаясь избавиться от миллиона разнообразных ассоциаций, которые сейчас вспыхивали у меня в голове, и наконец-то недовольно протянула:

– Где твои восторженные возгласы?

– Здесь довольно мило, - Женя не совершил ни малейшей попытки меня обойти. – Я думал, будет хуже. Чистенько… Где тараканы?

– От соседей прилезают. Возможно, сегодня они ещё не изволили совершить свой променад.

– М-м-м… И ты не думала отсюда переехать?

Он спокойным, лишенным эмоций взглядом скользил по обстановке моей квартиры. Разумеется, не обнаружил тут абсолютно ничего потрясающего, ошеломляющего или удивительного. Это всё потому, что ничего такого тут никогда и не было, квартира как квартира. Да, крохотная. Да, однокомнатная. И, да, сюда иногда на прогулку приходят соседские тараканы. Но ничего, я как-то привыкла, втянулась.

– Куда переехать? – усмехнулась я. – Женя, не у всех есть родители, которые могут помочь финансово. Мои такие бестолковые, что ещё им дополнительно досылать надо. А зарплата у нас, ты сам знаешь, не настолько огромная. По крайней мере, если тратить деньги ещё и на съем квартиры, то потом остается не так уж и много.

– Да, - согласился Женя. – Я как-то об этом не подумал.

– Надо же! – фыркнула я. – Ты всерьез признаешь свою ошибку? Антонов, что на тебя нашло?

Женя только пожал плечами.

– Пытаюсь как-то исправить твое мнение о себе, но ты, кажется, кремень, решила держаться до последнего.

Я усмехнулась.

– Меня не так уж и просто переубедить.

– Да я заметил, - кажется, его это только забавляло. – Так что насчет чаю, а? – я заметила, как вновь засверкали глаза Антонова, и поспешила добавить. – Только не думай, что тебя может ждать что-то большее, чем чай! Даже не надейся!

Антонов только расхохотался.

– Да боже упаси! – воскликнул он. – Если я предположу какое-то непотребство, ты ж меня скушаешь с потрохами и даже не подавишься! Не, Марья, давай-ка обойдемся на этом этапе наших отношений без пошлостей.

– Мы на любом этапе наших отношений обойдемся без пошлостей, - проворчала я. – Заруби себе на своем длинном носу, что это был наш первый и последний поцелуй.

– Прости, но у меня нет длинного носа, - развел руками Женя, плюхаясь на стул. – Потому я позволю себе пропустить ту глупость, которую ты только что сказала, мимо ушей.

– Можешь впустить в правое ухо и выпустить через левое. Нет и малейшей угрозы, что эта информация пройдет через мозг.

Он же у тебя отсутствует.

Мне показалось, Женя даже не думал обижаться.

– Конечно, - подтвердил он. – У меня там только лабиринт для тараканьих бегов. Извилины предназначены исключительно для исполнения этой функции.

– Ты какой-то сегодня слишком белый и пушистый, - нахмурилась я.

– Это я открываю тебе настоящего себя. Слушай, красавица, тебе ещё влюбляться в этого человека, так что поменьше скептицизма, пожалуйста!

Я схватилась за чайник, едва сдерживая, чтобы не обронить его Жене на голову.

– Ещё одно слово, - пригрозила я, - и белый и пушистый ты будет белым, пушистым и обожженным.

Мне показалось, Антонов не поверил. По крайней мере, ни следа страха в его наглых глазах не было. Женя только расслабленно вытянул ноги, заложил руки за голову и испытывающе смотрел на меня, как будто я не чай готовила, а как минимум какое-то коварное заклинание для его смертоубийства. Футболка его, как всегда, нагло задралась, но я упорно отказывалась смотреть на открывшуюся полоску пресса – спасибо, мне абсолютно пофиг, как он выглядит! А если не пофиг, то я себя буду убеждать, что мне всё равно неинтересно. Не хочется внезапно заинтересоваться такой скотиной, как Евгений.

Потом же не избавишься от этой головной боли! А я не хочу стать пленницей чувств, которых на самом деле нет и быть не может.

– Ну чего ты такая сердитая? – поинтересовался Антонов. – Смотри, нам всего лишь надо немного попритворяться, чтобы ты заработала больше денег, покинула эту конуру и жила полноценной жизнью…

– Слушай, - не выдержала я, - но ведь ты понимаешь, что все твои бурные романы с девицами надо будет поставить на паузу, да?

– Не, это я как раз понимаю, - кивнул Женя. – Не в курсе, конечно, о каких это бурных романах идет речь, но тебе, как моей верной поклоннице, конечно, виднее.

– Убью.

– Ты уже это обещала. Пора переходить к активным действиям, любовь моя.

Я так щедро сыпанула заварку в чашку, как будто это был разработанный специально для Евгения яд. Он внимательно следил за каждым моим движением, но воздержался от лишних комментариев, только широко улыбнулся, когда я наконец-то залила всё это кипятком и поставила кружку прямо перед ним.

– А сахарка не будет? – уточнил он.

– В этом доме нет сахара, - огрызнулась я.

– Почему?

– Потому что я на правильном питании, - закатила глаза.

– Я видел, как ты вчера ела бургер из Мака.

– Осуждаешь, да?

– Ну зачем? – Женя вновь улыбнулся. Ему что-то вообще сегодня слишком весело. – Может, меня возбуждает нормальный женский аппетит.

– Как мило. Рада, что ты выступаешь по пухлым женщинам. К счастью, я не подпадаю под эту категорию.

Хотя я, конечно, не могла назвать себя супермоделью с тридцать четвертым, или какой там у них, размером, но толстой тоже не была. Так, вполне нормальная. Ну и, как сама только что ляпнула, не в Женином вкусе.