Полюби во мне тьму
Шрифт:
Доминант рванул с такой силой, что сидящие на уступе демоны подпрыгнули и, сами того не ожидая, вцепились друг в друга. Их смех потонул в грохоте и шипении.
Глава 24. Соблазн
Лючии снился сон.
Она стояла на берегу реки, воды которой несли прохладу и душевный покой, а за спиной находился мужчина. Даже не оборачиваясь на того, кто кольцом сомкнул руки под ее грудью, она знала – это демон, имя которого для нее до сих пор секрет.
Лючия и не пыталась выведать, как зовут милорда, боясь услышать нечто похожее
Такая борьба в душе Лючии происходила непрестанно, и даже откат магии, сделавшей ее ноги непослушными, не мог отвлечь от перечисления данных демону имен.
Крепость под названием Гордость, на башне которой реял стяг Сопротивление, окончательно пала, когда Гад взвалил Лючию на плечо и приложил тяжелую руку к ее заду. Шлепок настолько поразил ту, до которой не мог дотронуться даже супруг, что на мгновение ввел в ступор. Дочь Света познала новые ощущения, и, как ни странно, они не были неприятными. А когда демон, чуть помедлив, убрал ладонь, Лючия едва не закричала от разочарования, одновременно с тем пугаясь нахлынувших желаний.
«Что это? Почему мне нравится все, что он со мной делает?»
Наблюдай Лючия такое отношение мужчины к другой женщине, назвала бы ту дурой и распутницей, а потому леди Росто никак не могла понять, как она, замужняя дама, могла мечтать о поцелуе и едва ли не вытягивать губы трубочкой, когда лже-ангел прижимал ее к дереву.
«Бестолковая!»
Видимо разгоряченное тело Гада, жар которого ощущался через тонкую ткань платья, начисто лишало ее здравомыслия, раз уж она не чувствовала в его словах усмешку и на полном серьезе готовилась к поцелую. Здесь впору стонать от досады, ведь истинный смысл ее криков «отпустите!» имел обратное значение: «Прижми, поцелуй, раствори в себе!».
А это громом поразившее признание, что милорд не ангел?! Бежать бы, закрыв глаза! Ан нет! Не только свыклась с мыслью, но еще и обнаружила отклик в сердце, в котором зазвучали доселе молчавшие струны постыдного желания: она хотела принадлежать демону, рядом с грешной красотой которого лики ангелов тускнели.
«Дура и распутница!»
А как она нелепо застыла в объятиях
И путь до леса оказался каким-то непростительно коротким…
«Гад! Так И Придушила Бы!»
И теперь этот Черт, Ну Почему Же Я Тебя Так Люблю, стоял за ее спиной, прижимаясь настолько тесно, что она кожей ощущала рельефность его торса. И не только торса.
Лючия приложила ладони к загоревшимся щекам - их жар она чувствовала так сильно, словно ей надавали пощечин. Усилием воли заставила стереть видение, что частенько посещало ее с тех пор, как Гад предстал перед ней в чем мать родила.
Хотя Лючия и ответила, что уже видела нагих мужчин, и Красивую Сволочь в том числе, все это было наглой ложью. Да, раздевала и осматривала тело рухнувшего с высоты башни «ангела», но всегда стыдливо закрывала глаза и набрасывала простыню, когда дело доходило до тех мест, что располагались ниже поясницы и выше колен.
– Ты прекрасна, - прошептал обладатель множества имен, отвлекая от созерцания спокойных вод. Одна из его ладоней скользнула вверх и погладила через тонкую ткань платья сосок.
У Лючии подогнулись колени, словно в нее только что выстрелили, а по телу рекой разлилась странная боль – сладко-нестерпимая, незнакомая.
«Охотник, стреляй еще», - мысленно взмолилась дочь Света, а вслух, ужасно стыдясь своего желания, произнесла, как выдохнула: - Еще.
Своей же рукой прижала мужскую ладонь, требуя новых ласк. Подняла голову, но не увидела лица. Лишь губы, что приоткрылись для долгого-долгого поцелуя, который окончательно лишил сил.
И забывшись, уже сама, не думая, полностью покоряясь жажде наслаждения, сдвинула вниз вырез платья, полностью обнажив грудь, и сама же, развернувшись, бесстыдно притянула голову любимого, чтобы он и телу подарил то счастье, что только что дарил губам.
– А-а-а…
– Проснулас-с-сь?
Этот протяжный шипящий звук резанул, прогнал прочь сон, оборвал крик наслаждения, заставил бешено стучать в висках сердце.
Лючия открыла глаза и резко села.
Соскользнувшее покрывало обнажило тело, дав прохладному воздуху, льющемуся из окна, дотронуться до кожи.
Пальцы лихорадочно схватились на предательский покров и натянули его до самых глаз.
– К-к-кто вы?
Солнце слепило и било в спину стоящего у кровати человека, обволакивая его ярким светом, отчего потерявшая очертания фигура казалась невероятно тонкой и высокой.
Поняв, что Лючия пытается рассмотреть его, незнакомец тихо засмеялся и, взмахнув, как дочери Света показалось, плащом, отгородился им от солнечных лучей.