Полюбить незнакомца
Шрифт:
– Вы сами его сшили, мисс? Боже, оно так модно, что вы, как мне показалось, заказали его в каком-то дорогом доме моды в Бате или Лондоне. – Она бросила критический взгляд на Клэр. – И вы сделали себе не менее скромную прическу. Вам теперь можно дать девятнадцать и даже все двадцать лет. Вы совсем не похожи на ту маленькую чумазую цыганку, которая пожаловала к нам на днях на чай. Да, мои девочки будут испытывать благоговейный страх перед вами.
– Надеюсь, этого не произойдет. Таким будет лишь мой профессиональный облик, но как только мои клиенты выйдут за дверь, я вновь стану цыганкой. Передайте, пожалуйста, Саре и ее подружкам, что теперь я дома и жду их в любую минуту.
Она поскакала
Миссис Кларк сделала все возможное, чтобы пошире распространить известие о прибытии в их город новой модистки. Всякие сомнения сразу покинули се, как только Клэр возвратила починенную одежду. Стежки отличались необычайной аккуратностью, и она даже ухитрилась подновить и предыдущую починку. Платье Сары стало как новое, и никто даже не мог бы догадаться, что на его подоле красовалась дырка.
Первый заказ, сделанный Клэр как профессиональной портнихе, стал заметной вехой в ее жизни, и она, конечно, была исполнена решимости выполнить его как можно лучше и старательней. Ее попросили сшить выходное платье для юной, подающей надежды девушки. Изабель, копия своей матушки, миссис Фостер, была высокой, статной девицей с волосами мышиного цвета и опущенными плечами.
– Да, – подумала про себя Клэр, изучая фигуру девушки, – весьма малообещающий старт. Ей предстояло превратить гадкого утенка в прекрасного лебедя. Ее матушка с венком из розовых бутонов на голове никак не могла сделать свой выбор и металась между белым сатином, украшенным перьями и розовой тафтой. «Императорская линия» все еще была модной, но одеть Изабель в платье такого стиля означало превратить ее в обитую тканью колонну. Клэр подняла на нее свои серые глаза, и они встретились с голубыми глазами Изабель. В них сквозила обреченность, она словно признавала свою вину, но в то же время умоляла Клэр что-нибудь предпринять, чтобы свести до минимума все огрехи, призвав для этого все свое искусство.
Наконец миссис Фостер приняла решение: белый сатин с розовыми сатиновыми ленточками под линией бюста, что-то вроде узкого платья в «императорском» стиле со шлейфом длиной в три-четыре ярда.
– У вас состоится бал по случаю первого выхода в свет, мисс Фостер? – спросила Клэр.
– Да, непременно. – Мы ожидаем прихода многочисленных юношей, все они, конечно, из знатных семейств.
– Тогда я предложила бы вам отказаться от шлейфа, мадам. Во-первых, с ним хлопот не оберешься, если держать его в руках, но еще хуже опустить его на пол. Джентльмены очень часто наступают на него каблуками. А что касается белого сатина, – она замолчала, словно задумавшись, – он очень маркий, и на нем остаются грязные пятна, когда партнер забывает надеть перчатки, это особенно часто случается среди молодых людей, насколько я знаю. Сатин и тафта слишком обычные ткани, не правда ли? И вообще все уже порядком надоело, «императорская» линия – это рабское копирование французской моды.
Миссис Фостер в изумлении уставилась на Клэр. Лицо ее постепенно наливалось краской. Никогда прежде никто не смел столь горячо отвергать все ее пожелания.
– В таком случае, что вы
– Нет, нет, миссис Фостер. Я говорю на основе своего опыта, который я получила, демонстрируя собственные платья на вечеринках, устраиваемых отцом. Я всегда чувствовала, что английское платье – «la robe a I'auglais», как называют его французы, – выглядит куда более достойно, чем любой образец, разработанный императрицей Жозефиной. Мисс Фостер наверняка затмит всех, если наденет платье под цвет своих голубых глаз, сшитое из самого тонкого шелка.
Она мило улыбнулась миссис Фостер, лицо которой окаменело от удивления.
– Вы хотите, чтобы ваша дочь на собственном балу была краше всех или не хотите?
– Ну, само собой разумеется, я этого хочу, – ответила миссис Фостер, вдруг утрачивая чувство превосходства над Клэр, которая не спускала своих испытующих глаз из-под изогнутых бровей.
– Короткие, по локоть рукава, заканчивающиеся мягкими складками, – продолжала убеждать ее Клэр. – Самые изысканные мягкие кружева, чуть более темного цвета. Надеюсь, у вас имеется нитка жемчуга для такого наряда? – спросила она, бросая на нее выжидательный взгляд. – Это обычное украшение.
– Отец… отец обещал ей подарить такую нитку.
– Великолепно. Затем горничная должна продеть через завитки волос ленточку сатиновую устричного цвета, но сделать это после укладки у парикмахера, чтобы тем самым больше оттенить жемчуг. Простой стиль – всегда самый лучший, он не скрадывает общего впечатления.
Она безмятежно улыбнулась Изабель, чье лицо вдруг озарилось надеждой.
– Ваша дочь вызовет черную зависть у всех подружек, которые упрямо держатся за «императорскую» линию, словно выводок надутых голубей. Может, вы позволите мисс Фостер встретиться со мной завтра утром в лавке, где торгуют шелками, и мы с ней сами подберем все для нее самым наилучшим образом?
Она произнесла эти слова таким тоном, который исключал присутствие в лавке самой миссис Фостер, и, к ее великому удивлению, леди согласилась с ней и разрешила Изабель самой выбрать нужный материал.
Когда Клэр с королевским видом провожала их до кареты, Изабель не отрывала от нее своего теплого пристального взгляда, а мать, казалось, была слегка озадаченной, словно чувствовала, что ее одурачили самым таинственным образом.
Клэр, закрыв парадную дверь, негромко рассмеялась. Ее самоуверенный вид и претензии на знание жизни высшего света завели ее далеко. Теперь ей предстояло создать образец платья по тому, которое ей запомнилось на картине художника школы Гейнсборо, висевшей когда-то на стенах дома Хэркортов. Больше всего ей нравился брошенный ею вызов. Она вдруг приняла решение стать другой, отличающейся от всех других модисткой, той, которая создавала сама собственный стиль, подгоняя его под любую фигуру. Изабель Фостер должна стать краеугольным камнем в основании ее репутации.
Она из окна наблюдала за отъездом Фостеров. Когда их карета миновала ферму, то оттуда по направлению к коттеджу по склону выбежали три маленькие фигурки. Клэр, улыбнувшись, пошла на кухню, чтобы вовремя приготовить чай. Она вышла на крыльцо, им навстречу.
Их бьющая через край веселость сразу пропала, когда они в нерешительности, робко начали разглядывать ее. Куда же подевалась та девушка с всклокоченными волосами и в мятом синем платье, та девушка, которая хихикала вместе с ними по поводу встречи Сары со стадом козлов и их пастухом. Вместо нее перед ними стояло какое-то грациозное создание, со строго убранными в сеточку волосами, в облегающем фигуру длинном платье элегантного покроя.