Полюса притяжения
Шрифт:
— Йигит прав, дочка. Будь благоразумной.
Янка бежит при первой возможности в комнату. Плачет там до позднего вечера. А стоит хоть на секунду представить жизнь с Доганом, из горла и вовсе срываются дикие незнакомые звуки — горестные стоны и мучительный рев.
— Как тетя Барчин и дядя Кемаль? Как их здоровье? Как дела у сестры Мерием?
— Все хорошо, — так же односложно отвечает Йигит. — Спасибо.
А Янке кажется, что он даже сквозь экран своими черными глазами препарирует ей череп.
— Чудесно.
Отец
Ни за что на свете! Не после того, как Яна увидела, каким может быть настоящий мужчина. Не после того, как она вусмерть в него влюбилась.
— Билет уже заказала? Учти, что на праздники могут быть проблемы.
«Да лучше бы их вообще не было, этих праздников!», — вдруг думает она.
— Заказала, — сообщает после короткой паузы. — Мой вылет тридцатого.
— Рад, что ты хоть к чему-то подошла ответственно.
Из Янки неожиданно рвутся горячие негодования. И она уже готова ответить ему что-то столь же нелицеприятное, как в разговор вмешивается отец.
— Мы все ждем твоих каникул, дочка, — широко улыбается он и, в очередной раз выказывая благосклонность к будущему зятю, приобнимает его за плечи. — Настала пора объявить об официальной помолвке. Мы уже все обсудили с тетей Барчин и дядей Кемалем. Готовимся. Кроме того, еще до нового года тебя ждет сюрприз, дочка.
У Яны заканчивается кислород в легких. А возможности сделать новый вдох как будто вовсе не предвидится. Не получается. Открывает рот, а сделать усилие и втянуть в себя воздух сил не хватает.
Сжимая руки в кулаки, чувствует, как ладони из-за впивающихся в кожу ногтей пронизывает слабая боль.
— Ты рада, Айна?
Вдыхает. И медленно выдыхает.
Но, как ни пытается, ничего не может произнести. Лишь кивает. Несколько раз подряд. Пряча взгляд, борется со слезами.
К счастью, в тот момент в разговор вмешивается мама.
— Ну, хорошо. Пора пить чай! Думаю, мы еще позже вернемся к этому разговору, — не скрывая энтузиазма, восклицает она. — Пусть Яна готовиться к зачетам.
— До свидания, — бросает им девушка сухим тоном.
По характерному звуку Skype понимает, что звонок завершен.
Не отслеживает бег времени. Но если учесть, что подсветка монитора успевает погаснуть и погрузить процессор в спящий режим, в оцепенении Шахина проводит больше пятнадцати минут. Ей бы тоже «в спящий»… Кажется, скованное напряжением тело из-за неподвижности попросту рассыплется в прах. Но сил на движения нет. Она сидит и сидит, склонив голову. В мыслях такой рой гудит, что ничего извне Яне не слышно.
Когда же мелодичная трель телефона прорывается в ее
«Денис…»
«Денис…»
«Денис…»
— Ал-ло… Алло, — голос выходит из груди сиплым надрывом.
— Янка? — очевидно, мужчина тоже сомневается, что этот низкий скрипучий звук принадлежит ей. — Все нормально?
— Да, — приходится собрать все силы, а точнее их остатки — жалкие крохи, чтобы вернуть голосу жизненные краски. — Привет. Все хорошо. Все хорошо.
Совершает плавный выдох, пока в динамике задерживается тишина.
— У меня все отлично!
— Ты долго не подходила.
— В душе была, — врет уже совсем уверенно, невольно поражаясь своей изворотливости. — Собрала сумку. Жду тебя.
— Когда же ты перестанешь бегать с этими сумками? — вздыхает Рагнарин.
— В смысле?
— В прямом. Если бы ты ко мне переехала, у нас было бы больше времени.
— Ох… Ты об этом… Прости… Я так не могу… Но тебя же теперь радуют мои фотографии, правда?
На том конце провода раздается еще один вздох.
— Ладно, Янка. Жди. Уже собираюсь выезжать из офиса.
— Хорошо. Жду.
А потом, после завершения вызова, Шахину разбивает дрожь. Трясет словно в лихорадке. Она пытается как-то расслабиться, позволить волнам нервного напряжения схлынуть. Ходит по квартире, бездумно перекладывая вещи с места на место. Контролируя дыхание, старается ни о чем важном не думать. Вспоминает функции экономической теории. Именно их она почему-то постоянно забывает. Приходится к этому разделу возвращаться и возвращаться, а оно попросту не лезет в голову.
Шум эмоций стихает только ближе к приезду Рагнарина. Не задерживается ни на минуту. И на фоне всего, что Янка утром перенесла, она не может не восхититься этим его качеством — держать слово даже в таких мелочах.
— Денисочка… — потянувшись через консоль, обнимает. — Привет, — вдыхая его запах, счастливо улыбается.
И целует. Сладко и горько, самозабвенно поддаваясь эмоциям. Обжигая ими же и Рагнарина. Обхватывая ладонями его лицо, чуть отстраняется. Смотрит в глаза.
— Что с тобой, Янка?
— Соскучилась. Очень.
— Зачем тогда дома ночевала?
— Потому что должна хоть иногда учиться, — смеется она.
Денис, как обычно, берет паузу, чтобы насладиться этими глубокими воркующими звуками.
— А у меня учиться не получается?
— Не всегда, — игриво дергает бровями. И корча грустную мину, забавно скулит: — Мне такой страшный сон приснился. Сначала уснуть не могла. А потом подорвалась среди ночи и до утра проворочалась.
— Почему не позвонила?
— Ты бы приехал? В три-четыре часа?