Ползущие
Шрифт:
– Откуда он знал, как их делать? – удивлялась Сизелла, перекрикивая шум мотора и ветра.
– Оттуда же, откуда я знаю, как ими пользоваться, – ответила Адэр. Теперь, после похорон, она уже чувствовала себя лучше. Могла говорить, действовать. Она считала, что сегодня ночью они погибнут, но это перестало ее занимать. – Из кино. – И она швырнула бутылку с горящим фитилем в скачущих за фургоном ползунов, угодив прямо в оскаленное женское лицо.
Лицо было знакомым, как и лицо пожилого человека, подпрыгивающего рядом с женщиной и почти не уступающего в скорости их автомобилю. Гаррети. Но на самом деле это, конечно, уже не они. Так что Адэр совсем не расстроилась, когда бутылка взорвалась
Ухватившись за перегородку кузова, Адэр встала посмотреть на другие машины, которые ехали впереди по извилистому шоссе вниз с холмов в город. Семь автомобилей, набитых детьми, которые торчали из всех окон, то и дело свешивались из кузовов. Некоторые стреляли в преследовавших их ползунов.
Адэр видела, как один парень в «вольво» своих родителей на полном ходу врезался в ползуна, который перегородил дорогу. Ползун отлетел и шлепнулся перед «шевроле». Парень, который был за рулем «вольво», вылетел с сиденья и разбился. На «вольво» бросились три ползуна.
Адэр видела и других ползунов. Преследуя колонну, они скакали по лесу, спускались с холмов. Адэр лишь надеялась, что Вейлон успеет подальше убраться от городского резервуара.
– А теперь ты держи меня, и покрепче, – закричала Сизелла. Ее глаза были полны слезами, в них горело желание мстить, гнев и горе. – Я тоже хочу бросить.
Стэннер смутно чувствовал, что он лежит на спине, а его волокут за ноги по грязному полу. Голова его подскакивала на каждой неровности, что всякий раз отдавалось вспышками боли. Ему не хотелось открывать глаза.
Возьми себя в руки!
Он открыл глаза и увидел широкое бледное лицо копа, которое торчало из грязного форменного воротника на металлическом шесте, окруженном лохмотьями красноватой плоти. Передние конечности копа двигались как лапы шакала по обе стороны туловища Стэннера, который не сразу сообразил, как именно его волокут. С нижней стороны тела этого бывшего копа торчали металлические спирали; они зацепились за одежду майора и обвились вокруг его рук. Он чувствовал, как его ноги чертят по грязи туннеля, и чувствовал, что рюкзак по-прежнему у него на спине. Он стал чем-то вроде санок, на которых Стэннер и скользил по полу.
Я все еще человек? – спрашивал себя майор. Он попробовал покопаться в собственном разуме и не обнаружил там присутствия чужой воли. И нет ощущения, что над ним было совершено какое-либо физическое насилие. Пока его не преобразовали. Видимо, у них на его счет другие планы.
Его протащили еще на десять ярдов, и он оказался в большом круглом помещении, футов семидесяти в диаметре. С трудом повернув голову, Стэннер сумел разглядеть входы в другие туннели, расходящиеся во всех направлениях. В центре помещения что-то шевелилось, внутри этой бесформенной фигуры тоже угадывалось постоянное движение. Там мелькали лица, много лиц, какие-то конечности, машинные элементы – все беспорядочно перемешано. Кластер.
Сбоку, в конце коридора, Стэннер заметил нижнюю часть пускового механизма ракеты. Вокруг нее суетились несколько ползунов.
Его подтащили поближе к центральному кластеру. И вдруг Стэннер почувствовал, что свободен. Его бросили к основанию живого кургана переплетенных ползунов, в тот же миг из кластера протянулись руки, схватили его, подтащили поближе. Вонь перегретых электрических проводов, обгорелой плоти, разложения ударила ему в ноздри. Чудовище стонало множеством
Здесь располагался главный компьютер наноколоний, осуществлявший взаимодействие мыслящих элементов, из которых состояли «Все Мы». Стэннер нагнул голову и увидел снизу фантастическое переплетение лиц, конечностей, тел. Казалось, они были навалены произвольной кучей, но в то же время оставались живыми, как улей из человеческой плоти. В его голове промелькнуло воспоминание о виденной когда-то картине «Король крыс», которая на самом деле представляла живой комок множества отдельных крыс, чьи хвосты, туловища и лапы туго переплетались. Предполагалось, что это существо обладает единым, общим сознанием. Здесь была та же картина, но еще более запутанная: расплавленные тела, лица, выплывающие из туловищ, торчащие из шей руки – все взаимосвязано и переплетено электрическими проводами и разъемами. Но не совсем произвольно: в этом создании ощущалась симметрия, хотя какая-то извращенная.
Стэннер вырывался изо всех сил, но хватка механических пальцев становилась все крепче, его подтаскивали все ближе к кластеру.
Коп, который притащил Стэннера, заговорил почти дружеским тоном:
– Ты накормишь всех нас своей плотью. Как правило, нужна только нижняя часть. Здесь ты видишь первичный процессор, поглощенный кластером. Твоя верхняя часть будет успешно туда встроена, так как твои личные экспертные системы могут найти у нас свое применение. Протокол семнадцать, синий, семьдесят четыре секунды до высвобождения.
Они добрались до тупика, где собирались развернуться и увести колонну другим путем, чтобы ползуны двигались по кругу, и тут Адэр увидела дюжину новых ползунов.
Они столпились у дороги, сидели на крышах, собираясь напасть на колонну подростков.
В полицейских машинах прибывали другие копы, светили фарами, свет которых метался по обочинам, чтобы отрезать детям пути отступления.
Колонна машин с подростками остановилась в центре проезжей части тупика. Адэр и другие дети в отчаянии оглядывались по сторонам. Те, у кого было оружие, открыли огонь. Ползуны лишь смеялись и продолжали наступать.
Вдруг Стэннер увидел на потолке лицо Спрэга. Тот висел вверх ногами. Спрэг чуть-чуть передвинулся. Он явно не был частью кластера.
– Пожалуйста, Спрэг, – прохрипел Стэннер.
– Вычерпал до дна, – ответил Спрэг. – Использовал всего себя. Ничего не осталось. Больше не могу бороться. В «Нас Всех» есть определенная красота. Все запланировано. Нечто вроде планового общества. Один общий дом в развитии. Гармония.
– Вспомни о семье, Спрэг!
Тут Стэннер почувствовал, как что-то вгрызается в его бедро. Что-то другое начинает внедряться в голень. Что-то прицепилось к рюкзаку, который с него сорвали и бросили в грязь около кластера возле сточной канавы.
Стэннер хотел закричать от ужаса, но вместо крика у него вырвался приказ:
– Спрэг! Твоя семья! В человеке всегда что-то остается. Ну же! Где оно?
Спрэг покачал головой. Хваткие руки втащили Стэннера еще чуть глубже. Чьи-то пальцы слепо искали его глотку. Он чувствовал, как чужое лицо вплотную придвинулось к его телу. Щелкали зубы, пытаясь впиться в его бедро. Металлические насадки шарили по его гениталиям, обхватили щиколотки.
– Спрэг!
Пальцы на его глотке сомкнулись. Он не мог больше дышать. В глазах поплыли голубые огни. Он чувствовал, как его схватили за левую руку с непреодолимой, механической силой. Эта сила начала тянуть его за руку, выкручивать ее, словно кто-то пытался оторвать ногу от рождественской индейки. Он понял, что через несколько мгновений эту руку вырвут из плеча.