Помечтай немножко
Шрифт:
— Я хочу тебя, — хрипло пробормотал Боннер, откинув назад голову, Голова Рэчел качнулась, и Гейб понял, что она согласна. От того, что она так легко сдалась, он мгновенно пришел в бешенство. Схватив рукой подбородок Рэчел, он приподнял его и уставился прямо в ее зеленые глаза, в которых плескалась боль.
— Благородная вдова Сноупс в очередной раз жертвует собой ради ребенка, — прошипел он. — Ладно, к черту все это.
Он отпустил ее. Рэчел продолжала пристально смотреть на него, а он снова схватил лопату и принялся расчищать дорогу. Он когда-то уже обещал, что больше не сделает этого. Да, в тот раз, когда
— Может, это вовсе не было бы жертвой, — сказала Рэчел.
Боннер застыл на месте.
— Ты это о чем?
— О твоем фантастическом теле. Я не могла его не оценить.
— Перестань, Рэчел. Прекрати умничать. Лучше просто скажи мне, что ты имеешь в виду?
Нижняя губа Рэчел предательски задрожала, но она все же справилась с собой. Ее маленькие груди приподнялись под скрывавшим их ужасным платьем — она глубоко вздохнула.
— Может быть, мне просто захотелось узнать, что это такое — быть с мужчиной, которому не нужно, чтобы в постели рядом с ним лежала святая. Мне двадцать семь лет, а у меня был всего один мужчина, и я ни разу не испытала с ним оргазма. Смешно, правда?
Боннеру, однако, было совсем не до смеха. Слова Рэчел почему-то его разозлили.
— Так, значит, тебе захотелось попробовать со мной, что это такое? И я должен стать морской свинкой в твоих сексуальных экспериментах?
Тут уже Рэчел почувствовала приступ бешенства. Как и многие рыжеволосые люди, она не могла похвастаться спокойным нравом.
— Ты сам начал ко мне приставать, придурок!
— Это было внезапное помрачение рассудка.
Гейб видел, что Рэчел собирает силы для ответного удара, и потому нисколько не удивился, когда она улыбнулась неприятной, деланной улыбкой и сказала:
— А жаль, очень жаль. Если бы мы занялись любовью в темноте и ты не произносил бы ни слова, я могла бы попытаться представить себе, что со мной не ты, а кто-нибудь другой. Вообще говоря, неплохо было бы обзавестись персональным жеребцом.
Гнев Боннера улетучился так же внезапно, как и нахлынул. Он искренне обрадовался. Рэчел так уж была устроена, что не могла отступить ни на дюйм. Внезапно у Гейба поднялось настроение, хотя для этого не было никаких причин, если не считать того, что он все же не причинил Рэчел вреда.
Расс Скаддер молча наблюдал за тем, как свет фар пикапа Гейба удаляется в сторону коттеджа Энни.
— Он целовался с ней, — сказал Донни Брэгельман.
— Да, я видел.
Мужчины прятались в небольшой рощице в тридцати ярдах от дороги, слишком далеко для того, чтобы слышать, о чем говорили Гейб и вдова Сноупс, но достаточно близко, чтобы видеть, чем они занимались.
— Она шлюха, — сказал Расс. — Когда я ее в первый раз увидел, я сразу понял, что она шлюха.
Разумеется, во время своей первой встречи с Рэчел Расс ничего такого не думал и не мог думать. Когда он работал в службе безопасности храма Дуэйна Сноупса, он чаще всего видел ее с ребенком. Рэчел всегда была приветлива с Рассом, и он ей даже симпатизировал. Но это было до того, как все рухнуло.
Поначалу все складывалось для Расса очень хорошо. Человек, который возглавлял службу безопасности, взял его своим заместителем.
Но когда Дуэйн Сноупс упал со своего пьедестала, он прихватил с собой и Расса. Никто не хотел брать его на работу, потому что в памяти всех жителей городка он был накрепко связан с проворовавшимся проповедником. У Расса в Солвейшн была семья, поэтому уехать он не мог.
Положение его было в самом деле весьма незавидным. В конце концов жена выгнала его из дома. Жизнь Расса стала невыносимой.
— Ну, черт возьми, мы ей и показали, — сказал Донни.
Донни Брэгельман был единственным другом Расса. Он был еще большим неудачником, чем Расс. У Донни была привычка смеяться невпопад и при всех почесывать мотню.
Тем не менее он имел постоянную работу в корпорации «Амоко», и Расс мог иногда подзанять у него денег. Кроме того, его можно было подбить на что угодно, и потому Рассу не составило особого труда уговорить Донни помочь ему устроить сегодняшнее сожжение креста.
Расс хотел, чтобы Рэчел Сноупс уехала из города. Он надеялся, что вид горящего деревянного креста ее напугает до смерти и она навсегда исчезнет из Солвейшн. Рэчел была непосредственной участницей постыдной истории с храмом Дуэйна Сноупса, и после всего, что Рассу пришлось пережить, он не мог допустить, чтобы она снова как ни в чем не бывало поселилась в этих местах. Тот факт, что Гейб Боннер дал ей работу, которую когда-то выполнял он, Расс Скаддер, стало последней каплей. Вот уже целую неделю Расс не мог думать ни о чем другом.
Он начал работать на Гейба сразу же после того, как тот купил придорожный кинотеатр. Работа была довольно пакостная, да и сам Гейб тоже оказался далеко не подарком.
Через пару недель Боннер уволил Скаддера за то, что он опоздал на несколько минут к началу рабочего дня. Разумеется, Рассу это не пришлось по вкусу.
— Да уж, мы ей показали, — повторил Донни. — Как ты думаешь, теперь, когда эта шлюха знает, что здесь ей не рады, она смотает отсюда удочки?
— Если она этого не сделает, — ответил Расс, — то пожалеет об этом.
Три дня спустя Рэчел, крася снаряды детской игровой площадки, пристально наблюдала за Гейбом, который, забравшись на крышу закусочной, покрывал ее рубероидом.
Для удобства он снял рубашку и повязал голову алой банданой. Грудь Гейба, покрытая капельками пота, поблескивала на солнце.
При виде мощных, рельефных мышц на спине и руках Гейба у Рэчел даже пересохло во рту, так ей захотелось провести рукой по его разгоряченному, потному телу.
Возможно, дело в том и было, что она стала питаться нормально и ее тело проснулось от спячки. Наверное, этим и объясняется странный факт, что она никак не могла насмотреться на своего работодателя. Однако, в очередной раз окуная кисть в ведерко с краской, она решила, что не имеет смысла обманывать себя: после объятия в темноте на дороге между ними что-то произошло. Теперь, как только они оказывались в непосредственной близости, их явно тянуло друг к другу. Они делали все, чтобы даже ненароком не сталкиваться, но взаимное влечение не исчезало.