Помещицы из будущего
Шрифт:
– Не поверю? – Павел скептически усмехнулся. – После того, что узнал о тебе? Ладно, что вы там нашли?
– Медальон, принадлежащий Александру! Он лежал под сундуком, – наконец призналась я, ожидая реакции мужа. – Представляешь?
– С чего вы решили, что он принадлежит именно ему? – Павел с интересом смотрел на меня, заложив руки за голову. – Он может быть чьим угодно.
– Не-ет… В нем его портрет, - мне так нравилось удивлять своего супруга. – И портрет некой Сладкой Мими.
– Сладкой Мими? – Головин даже привстал. – Интересные дела…
– А что такое? – я с нетерпением
– Слава Богу, нет. Даже не знаю, как сказать… Эта женщина содержит «модный дом», как принято его называть в мужском обществе, - аккуратно попытался объяснить мне муж. – Понимаешь? Ну… это там, где мужчины кхм… знакомятся с женщинами…
– Ты забыл, что я не кисейная барышня восемнадцатого века? – усмехнулась я, наблюдая за его попытками объяснить мне, что Мими дама низкой социальной ответственности. – Эта особа содержит бордель?
– Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты у меня дама из будущего, - муж шутливо закатил глаза, а потом нахмурился. – В вашем времени есть бордели?
– Они вне времени… - ответила я, представив, что бы случилось с Павлом, узнай он, что будущем мальчик мог стать девочкой и наоборот. А в просвещенной Европе триста гендеров, которые не мог запомнить даже тот, кто их систематизировал.
– Я так и думал. Нравственность хромает во все времена, - муж задумчиво потер подбородок и взглянул на меня. – Не кошмар ли, Галочка?
– А крепостное право не кошмар? Давай оставим обсуждение борделей, лучше расскажи, что там с этой Мими? – поторопила я его.
– Она француженка. Это все, что я знаю об этой женщине, – Головин выглядел немного смущенным. – Я никогда не посещал такие заведения. Ни в молодости, ни в зрелые годы.
– И это хорошо! – я крепко обняла мужа. – Значит, спросим у его сиятельства за завтраком. Думаю, у него больше информации.
Когда семья собралась за столом, Андрей показал отцу медальон.
– Это нашли Софья и Елизавета в комнате убитой сестры.
Граф внимательно рассмотрел украшение, и его брови изумленно поползли вверх.
– А ведь не зря Шешковский заинтересовался Потоцкими… ох, не зря… У меня есть такая информация, что за этой женщиной ведется слежка. В тайную экспедицию поступил донос, что она тайно встречается с английским послом лордом Чарльзом Кэткартом. Его назначили в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году, и несмотря на то, что Екатерина приняла его хорошо, к лорду имеются вопросы. Оказалось, что он очень интересуется сведениями об армии и флоте Российской империи, а также о ее первых лицах. О государыне, ее министрах и приближенных.
– Вы хотите сказать, что она шпионка? – Танины глаза увеличивались по мере его рассказа. – Но Потоцкий слишком мелок, чтобы заниматься таким… Я никогда не поверю, что этот прыщ служит чужому государству!
– Его могут использовать. Он богат, у него много имений в разных губерниях… А те, кто преследует преступные цели, хотят иметь неограниченные средства, которые им будет давать не только иностранное государство, - граф замолчал, а потом поднялся. – Мне нужно ехать в Петербург.
Уже потом Павел объяснил нам то, о чём не стал говорить его сиятельство. Потоцкий вполне мог быть связан с заговорщиками.
– А может, просто связался с этой Мими, дурак, да теперь уж поздно будет оправдываться. Закрутилось. Сам внимание на себя обратил. Думал, что так всю жизнь и проживет, безнаказанно зло творя… Но все, допрыгался.
– Так если Потоцкий в действительности не имеет отношение к заговорщикам? – я не испытывала жалости к этому человеку. – Отпустят?
– Галочка, от Шешковского хотя бы выползти… Ты понимаешь, что Александра ждет в Петропавловской крепости? Некоторые после допроса и месяца не жили. – Павел увидел испуг на моем лице и обнял. – Не бойся, голубка моя. Не бойся ничего.
Через две недели Потоцкого забрали из усадьбы и увезли под охраной. Это нам рассказал Захар, встретив у церкви их крепостного. Дарья Николаевна билась в истерике, цеплялась за черный экипаж Тайной экспедиции, но ее никто и слушать не стал. Пригрозили, чтобы из дома носа не высовывала, иначе следом за сыном в Петропавловской крепости окажется. После чего барыня лютовать стала. Мол, бедная дворня ни дня без побоев не ходит. Девок за косы к перилам привязывать придумала, мужиков пороть на конюшне взялась… Горе да слезы в усадьбе поселились, а сладу с Дарьей Николаевной нет. Обезумела. Платье по три дня не меняет, волосы не чешет, да наливку хлещет прямо из графинов. А как заканчивается, об стену. Уж и посуды в доме не осталось… Кое-кто из крепостных в бега подались, потому что сил не осталось такие издевательства терпеть. И это даже несмотря на то, что у помещиков было право на бессрочный розыск беглого холопа. Если находили, то наказывали с особой жестокостью.
– В сибирскую глушь бегут, на Кавказ… - с горечью в голосе закончил свой рассказ Захар.
– Иначе не спастись. Смерть.
Нам с Таней было жаль крепостных Потоцких, но что мы могли сделать? Оставалось дождаться суда, а там действовать по обстоятельствам.
Глава 35
Андрей с Таней, наконец, решились на переезд в «Черные воды», чему я была несказанно рада. Подруга призналась мне, что ждет ребенка, и в основном это повлияло на их решение. В ее глазах было столько счастья, что я не смогла сдержать слез. Как же хорошо! Теперь и мой четырехглазик станет мамой! Мы с ней проревели целый час, но от таких слез на душе становилось только светло и хорошо.
Молодой супруг носил Таню на руках, мне даже казалось, что он находится в большем восторге, чем сама будущая мамочка. Головин посмеивался над ними, наблюдая как Андрей пытается накормить ее или проверяет, не мало ли платье в талии. Не приведи Господь, ребенку навредит, сдавливая живот! А подруга наоборот жаловалась на мужа. По ее мнению, он превратился в наседку и теперь кудахчет над ней все дни напролет.
– Ты только не отбивай у него охоту заботиться о тебе, - со смехом учила я ее. – Пусть лучше носится с тобой, как с писаной торбой, чем проявляет равнодушие. Таня, во время беременности не только женщина нуждается в заботе, но и мужчина! Знаешь ли, сильному полу тоже тяжело, они волнуются за нас.