Помешанный
Шрифт:
Букет из окровавленных пальцев, которые были обесцвечены и уже разлагались.
— Я бы спросила, как ты это сделал, но ты уже ответил на этот вопрос, — произнесла она холодным голосом, ее глаза смотрели в мои, а затем она медленно улыбнулась.
Все закружилось в моей голове — замешательство, шок, недоверие. Айла должна была стать моей следующей уязвимой, ничего не подозревающей, жертвой. Но она стояла надо мной, букет по-прежнему завернут в коричневую бумагу, запятнанную кровью, атласная лента была в ее ладони.
Я уставился на неё, моя реальность закружилась.
Это и… я был почти уверен, что влюбился.
9
АЙЛА
Я стояла над ним, дыша тяжелее обычного, потому что чувствовала… волнение.
Роман был без сознания из-за того, что было в шприце, который я подобрала и содержимого, введённого ему. Я предположила, что оно было предназначено для меня, седативное, чтобы делать с моим телом любые ебаные вещи, которые он захочет, пока я буду без сознания.
Ну, сегодня вечером я буду делать это с ним.
Его массивное тело было свалено на кровать — на что я потратила чертовски много времени, чтобы поднять его с пола и положить туда, где я хотела. Я уставилась на Романа, мой пульс участился, но это было не от страха.
Нет, это было темное и извращённое удовольствие, которое, как я думала, похоронила глубоко внутри себя очень давно.
Я знала, что он следил за мной с того первого раза. Хоть и не предполагала, как пристально он наблюдает за мной, я всегда ощущала его взгляд, задерживающийся на мне, поэтому никогда не чувствовала себя по-настоящему одинокой.
То, как я осязала его присутствие, даже когда не могла его видеть, было чем-то почти… успокаивающим.
Я посмотрела на него сейчас, раскинувшегося на моей кровати, неподвижного, и некий прилив удовольствия прошел через меня. Я привязала его руки к деревянной перекладине в изголовье длинной веревкой, которую я тщательно завязала. Он был огромным — сплошная стена мышц — но мне удалось поставить его в это очень уязвимое положение, с его жилистыми руками, зажатыми над головой, и его ногами, слегка расставленными и закрепленными по обоим концам кровати. Совершенно самостоятельно.
Это было сильное чувство.
Ожидание, когда он очнется, было напряженным. Я знала, что хочу сделать, как только захлопнулась входная дверь. Я даже оставила цепочку незапертой, чтобы сделать это еще проще для него.
Он был в отключке уже пару часов, но я никуда не торопилась. У нас была вся ночь впереди.
Наконец, Роман пошевелился, застонав, когда оклемался. Его глаза распахнулись, темные и смущенные, и я откинулась на спинку стула, который подтащила к кровати, и слегка улыбнулась, наблюдая, как он приходит в себя.
Мне нравилось, что он не привык к такому.
— Думал, что ты такой умный, — прошептала я, когда он полностью пришел в себя и посмотрел мне прямо в глаза. Я положила его жестокий и кровавый подарок обратно на комод, улыбка всё ещё играла на моих губах. Я протянула руку и позволила своим пальцам рассеянно играть с лентой, удерживающей разлагающуюся плоть.
Пальцы, которые он подарил мне, были извращенным
— Я знала, что ты наблюдаешь за мной. Видела тебя в закусочной, чувствовала, что ты следишь за мной, и знала, что ты врываешься в мою квартиру. — Я не призналась, что не осознавала этого полностью, пока он, вероятно, не сделал это уже в очередной раз.
Он медленно моргнул, его выражение лица ничего не показывало и не говорило мне. Но чем дольше он смотрел на меня, тем больше я видела, как что-то менялось. Я увидела перемену в его глазах, вспышку чего-то более темного.
Но не испугалась. Я была… возбуждена.
Я встала со стула и подошла к краю кровати, сев рядом с ним, матрас слегка прогнулся, и естественный запах Романа наполнил мой нос и легкие. Я проигнорировала напряжение, которое пробежало по его большому, связанному телу. А затем он резко дернулся, веревка удержала его на месте, но его верхняя часть тела оторвалась от матраса, так что его лицо оказалось ближе к моему.
Мы просто смотрели друг на друга, и то, как он так глубоко вдохнул, что его ноздри раздулись, заставило меня почувствовать себя определенным образом.
— То, что ты здесь, делаешь… эти вещи, — наконец пробормотала я, мой голос был далеким, а мои мысли рассеянными. Я взглянула на пальцы, затем на теперь уже пустой шприц на тумбочке. Наконец, я посмотрела на складной нож, который держала в руке. Это был тот же, которым я порезала его в переулке, — тот, который я выронила, пока бежала. Должно быть, он подобрал его, прежде чем преследовать меня, а затем взломать дверь и проникнуть в мою квартиру. Я оглянулась на Романа. — Они не были добры ко мне, ты знаешь. Они превратили мою жизнь в ад.
Роман ничего не произнёс. Может быть, он до сих пор пытался понять, как мы здесь оказались. Как я перевернула игру, в которую он думал, что играет, в свою сторону. Но мне было всё равно. Я никому не рассказывала своих секретов. Но сегодня вечером всё изменилось. Потому что, глядя в темные глаза Романа, я знала, что если кто-то и сможет понять меня полностью, так это этот человек.
— И поскольку они были плохими людьми, — продолжила я, стараясь говорить спокойно, — они причинили мне боль так, как никто не должен причинять боль ребенку. — Я сглотнула комок, внезапно образовавшийся в горле. — И я больше не могла этого выносить. — Мои мысли снова вернулись к той ночи… ночи, когда всё изменилось. — Мне нужно было разорвать этот круг. Нужно было убедиться, что больше никто не пострадает. Поэтому я позаботилась об этом.
Я услышала, как Роман начал дышать тяжелее и быстрее. Его зрачки расширились ещё больше, и он продолжал натягивать верёвки, но мои узлы держали крепко.
— Расскажи мне, — сказал он глубоко, тихо, но в его голосе прозвучал безошибочный стон. Он был… возбуждён.
— Пока они спали, — прошептала я. — Я подожгла дом. — Я представила себе эту маленькую хижину в своём воображении, видела пламя и чувствовать его жар. — Я наблюдала, как он горит с переднего двора, стоя там босиком на траве в своей пижаме, и чувствовала себя такой свободной.