Помни меня

Кларк Мэри Хиггинс

Солнце все еще было высоко над океаном и Менли показалось, что дом умиротворенно греется в лучах нежаркого солнца. Внутри солнечный свет, проходящий через цветные стекла веерообразного окна над дверью, цветной радугой окрасил дубовый пол.

Крепко держа Ханну, Менли подошла к окну и посмотрела на океан. Она подумала, что когда этот дом был только построен, смотрела ли молодая жена в море, чтобы увидеть мачты корабля, на котором ее муж возвращается из плаванья. Или она была слишком занята, кокетничая со своим любовником?

Ханна

беспокойно заворочалась.

— О’кей, время кормления, — сказала Менли, еще раз сожалея, что ей нельзя самой кормить Ханну. Когда начались посттравматические стрессовые симптомы, доктор прописал ей успокоительное и запретил кормить грудью.

— Вам успокоительное надо, а ей — нет, — объяснил он.

Ну и хорошо, ты определенно преуспеваешь, подумала Менли, вливая детское питание в бутылочку и разогревая в кастрюльке на плите.

В семь часов Менли положила Ханну в кроватку, на этот раз плотно завернутую в спальный мешок. Осмотр комнаты подтвердил, что стеганое одеяло, как и положено, расстелено на кровати. Менли с беспокойством посмотрела на него. Она как бы случайно спросила Адама, не накрывал ли он ребенка ночью. Нет, отвечал он, явно заинтересованный ее вопросом.

Быстро подумав, она сказала:

— Тогда она здесь не так брыкается, как дома. Возможно, морской воздух способствует спокойному сну.

Он не понял, что у нее совсем другая причина для своего вопроса.

Выйдя за дверь, Менли заколебалась. Глупо оставлять свет в коридоре. Он слишком яркий. Но по какой-то причине Менли забеспокоилась при мысли, что позже ей придется подниматься по лестнице только при свете крошечного фонарика.

Она распланировала свой вечер. В холодильнике есть свежие помидоры. Она приготовит быстрое пюре из них, польет на мясо и сделает кресс-салат. В морозилке есть половина итальянского хлеба.

Все будет отлично, решила Менли. И во время еды я набросаю заметки для книги.

Несколько дней, проведенных в Чэтхэме, уже натолкнули ее на мысль, как дальше развить сюжетную линию. Без Адама она проведет долгий спокойный вечер, обдумывая свои идеи.

14

Он провел целый день на «Игрушке Вив». Моторная лодка длиной двадцать два фута была великолепна. Вивиан говорила, что заменит ее на парусную шлюпку.

— Теперь, когда у меня есть капитан, не следует ли нам приобрести что-нибудь побольше для серьезного плавания?

Так много планов! Такие мечты! Скотт не нырял с аквалангом с того дня, как погибла Вивиан. Сегодня он немного порыбачил, проверил ловушки на омаров и был вознагражден четырьмя двухфунтовыми экземплярами. Потом надел акваланг и спустился под воду на короткое время.

Оставив лодку у причала, он был у дома в пять тридцать и сразу же подошел к соседскому дому. Генри Спрэгью открыл дверь.

— Мистер Спрэгью, я понял на нашем приеме, что вашей жене нравятся

омары. Сегодня я поймал несколько штук и надеялся, что вам может захочется взять парочку.

— Очень мило, — искренне сказал Генри. — Вы не войдете?

— Нет. Просто возьмите. Как миссис Спрэгью?

— Все так же. Вы не хотите поздороваться? Подождите, вот и она.

Он обернулся, когда жена спустилась в холл.

— Фоби, дорогая, Скотт принес для тебя омара. Ну не мило ли с его стороны?

Фоби Спрэгью посмотрела на Скотта, ее глаза расширились.

— Почему она так горько плакала? — спросила она. — Теперь с ней все в порядке?

— Никто не плачет, дорогая, — успокаивающе произнес Генри. Он обнял жену за плечи.

Фоби сбросила его руку.

— Послушай, — пронзительно закричала она. — Я говорю, что в моем доме живет женщина, а ты не веришь. Вот, вы…

Она схватила Скотта за руку и указала на зеркало, висящее над столиком. В зеркале отражались все трое.

— Видите эту женщину? — она протянула руку и коснулась своего отражения. — Она живет в моем доме, а он не верит мне.

Почему-то огорченный бредом Фоби Спрэгью, Скотт пошел домой в глубокой задумчивости. Он собирался отварить одного из оставшихся омаров, но обнаружил, что есть не хочется. Приготовил выпить и включил автоответчик. Было два звонка: звонила Элейн Аткинс. Не хочет ли он выставить дом на продажу? У нее есть возможный покупатель. Второй звонок был от отца Вивиан. У него с женой к нему неотложное дело. Они заедут около шести тридцати. Это займет несколько минут.

— К чему бы это? — гадал Скотт. Он посмотрел на часы, уже шесть десять. Сел, выпил и поспешил в душ. Оделся в синюю трикотажную рубашку, слаксы и спортивные туфли. Он как раз причесывался, когда прозвенел звонок.

Анна Карпентер переступала порог этого дома в первый раз после того, как нашли тело ее дочери. Не осознавая, что она хочет увидеть, Анна обвела взглядом комнату. За три года, что Вивиан жила здесь, мать была в этом доме всего несколько раз. Все оставалось таким же, как ей запомнилось. В спальне Вивиан поменяла мебель, а эту комнату оставила без изменений. В свой первый визит Анна предложила дочери избавиться от двойного кресла и некоторых дешевых тряпок, но Вивиан вспылила, хотя сама же просила совета.

Скотт настоял, чтобы они выпили.

— Я только что приготовил себе. Пожалуйста, выпейте со мной. В последнее время мне никого не хочется видеть, но вам я очень рад.

Анна неохотно призналась себе, что он кажется искренним в своей печали. Скотт был так поразительно хорош собой со светлыми волосами, загорелой кожей и светло-карими глазами, что легко можно было понять, почему Вивиан влюбилась в него. Но что видел в ней он, кроме денег, спросила себя Анна и почувствовала стыд от собственного вопроса. Какая чудовищная мысль для матери, укорила она себя.