Помни о микротанцорах
Шрифт:
Существо, как будто услышав последние слова, уперлось руками в прозрачную стену и кожа на больших ладонях побелела. На пальцах были ногти примерно сантиметровой длины.
– Видите, она слабенькая, – успокоил Валин.
– Это потому, что она еще не может контролировать свои мышцы. Но достаточно одного случайного толчка.
– Тогда начинаем откачивать жидкость, – сказал шеф. – На всякий случай, дайте ей транквилизатор, пусть успокоится. Но немного, не надо ее глушить. Я хочу видеть, как она будет себя вести в первые минуты жизни. То есть, пусть она хотя бы перестанет сейчас брыкаться.
Они сели на скамью и несколько
Остановился, вытер лоб, надел очки.
– Автоматика не работает, – заявил он, – придется вытаскивать ее из ванны на руках.
– Сколько она весит?
– Девяносто два кило.
– Справимся.
Рождение клона обычно проходит проще, чем рождение человека, но все равно занимает несколько часов. Спешить было некуда. Гектор осматривал помещение.
Обыкновенный подвал, пожалуй, слегка увеличенный, раскопанный в глубину – отсюда шесть лишних ступенек на входе. Строили давно, потому что пол сильно стерся, а пластик потемнел. Строили еще прошлые хозяева, общество вегетарианцев, или еще кто-нибудь до них. На полу вдавленности от ножек мебели, стоявшей когда-то, и несколько пятен – так, как будто пролили что-то горячее или кислоту. Скорее всего, раньше здесь было какое-нибудь хранилище бумажных документов со многими стеллажами. Под потолком в углах – четыре стерилизационных кондиционера (стандартные СК-6) и еще один излучатель для обуви на входе. Удобная штука, заменяющая бахилы, стерильную обувь. Он стерилизует подошвы каждого входящего человека. Если кто-то вздумает войти босиком, на ступнях останутся ожоги.
Несколько шкафов с инструментами и полный набор приборов. Вторая дверь.
– Там операционная, – сказал шеф, заметив его взгляд, – там еще две комнаты: операционная и «холодильник».
Гектор кивнул.
– Вы неплохо подготовились. Это и есть та проблема, которую вы собирались мне подсунуть? Это чудище из ванны?
– Это только маленький кусочек проблемы.
– Генная модификация?
– Нет. Как точно заметил господин Валин, эта штука совсем не человек, а нечто, притворяющееся человеком. Кстати, она может оказаться очень сильной. Еще и поэтому я остановилсвой выбор на вас. Вы в некотором роде военный специалист, а господин Валин – он всю жизнь занимается боевыми искусствами, это его хобби.
– Это не хобби, а способ жизни, вы неправильно сказали, – мягко возразил Валин.
Валин был небольшого роста, полноват, весь какой-то мягкий, округлый, хотя совсем не дряблый. Большие скромные глаза под стеклами очков. Не скажешь, что в этих глазах светится острая мысль, никак не скажешь. Но и тупым его тоже не назовешь. Он как бы придавлен чем-то тяжелым. Как еще живая лягушка, на которую сверху положили большое тяжелое лабораторное стекло. Шевелит лапками, но сдвинуться с места не может.
– Я это знал, – сказал Гектор, – вас сразу выдают косточки на пальцах.
Сколько часов в день вы тренируетесь?
– Четыре. С пяти до семи утра, с трех до четырех дня, с одиннадцати до двенадцати ночи. Я сплю только четыре часа.
– Это больше похоже на религиозный ритуал, чем на тренировку.
– Это и есть ритуал, – ответил Валин.
Сейчас Гектор понял, чего не хватает этому человеку, катастрофически не хватает: чувства юмора. Валин вообще не умел улыбаться. К любой жизненной
– Так я начинаю рождение, – сказал он, – через два часа и сорок три минуты она будет дышать воздухом.
Шеф щелкнул на кнопке вриска и развернулся виртуальный экран. Он начал говорить – и экран, следя за его словами, визуализировал все, о чем говорилось.
Там, где вриск не мог построить картинку, он пускал световые пятна.
– Представьте себе такую вещь, – говорил шеф, – представьте себе паразитический организм, который использует в своих целях нашу с вами общественную жизнь. Я называю такую штуку муравьиной королевой.
– Мне трудно представить, – сказал Гектор, – хотя я могу вообразить себе паразита, который живет в человеческом желудке, в печени или кровотоке – и в этом нет ничего нового. Но я не понимаю, как можно присосаться к общественной жизни.
– Вот что я имею ввиду. Однажды муравьиная королева встречает человека, – подолжил шеф. – Она его не убивает, не съедает и не внедряется в него, как в фильмах ужасов. Она слегка изменяет его психику. Она внедряет в человека не свою личинку и не свое яйцо, – она внедряет в наш мозг всего лишь некоторую идею-фикс.
– Этого достаточно?
– Идея – это же устройство управления. Внешне человек останется нормальным.
Но теперь это уже не человек, а муравей, – живая машина для выполнения чужих приказов. Потом тело жертвы копируется в нескольких экземплярах. Каждое из тел сохраняет остатки памяти – ровно настолько, чтобы вести себя подобно человеку: есть, пить, одеваться, разговаривать с нормальными людьми и не вызывать подозрений. Эти люди-муравьи недолговечны, они живут всего несколько дней. На самом деле они что-то вроде клонов, скопированные с первого экземпляра. И они сразу же начинают охоту за нормальными людьми. Это единственная их задача.
Когда матка наберет достаточно людей, они начинают строить муравейник.
– Муравейник? – переспросил Валин.
Муравейник – это обыкновенное нормальное человеческое здание, вначале оно будет небольшое, допустим какая-нибудь контора, склад или мастерская.
Люди-муравьи копошатся до тех пор, пока их матка не получит надежное укрытие.
Пока их немного. Но как только муравьиная королева обоснуется глубоко в подвале под этим домом, как только она выроет для себя надежную нору, они начнут привлекать новых людей и муравьиха станет превращать их в новых муравьев. Дом начинает расти, он перестраивается и перестраивается, а работников становится все больше. Все они нормальные люди, каждый с отпечатками пальцев, со своей биографией, со своими документами, со своими индивидуальными привычками. Это совсем не зомби. Просто они работают сообща и уверены, что делают полезное общее дело. Поговорите с каждым – и он объяснит вам, почему и для чего он так старается. Они уверены, что работают по своей воле. Они не знают о существовании муравьихи. Если кто-то расскажет им, они не поверят. Так продолжается много лет. Но со временем они тупеют, все сильнее утрачивают старые привычки, их психика сужается – до одной единственной мысли, в конце концов. Когда они станут совсем тупы, муравьиха их покидает.