Помни войну
Шрифт:
— «Токиву» потопили!
По рубке пронесся старинный боевой клич «ура» — в бинокль Дмитрий Густавович успел заметить два всплеска воды у борта маленького крейсера — ведь такой виделась картина на большом расстоянии. А еще увидел как три броненосца Того повернули на юг, куда также заторопились два оставшихся броненосных крейсера Камимуры.
— Японцы отказываются от продолжения сражения, признавая нашу победу, господа! Теперь остается утопить «Касугу» — и поставить жирную точку. Мы победили, и прорвались во Владивосток! Теперь остается только отбить ночные атаки миноносцев!
Носовая башня выплеснула длинные языки пламени — промаха быть не могло, ведь нос русского броненосца и борт японского крейсера разделяло меньше двух кабельтовых. Для длинных 305
Внутри броненосного крейсера, со страшным грохотом и вырвавшимся изнутри чудовищными по размерам языками пламени, взорвались раскаленные от многочасовой работы котлы. В последний момент рулевой успел переложить штурвал, но уйти от столкновения не удалось — однако форштевень «Наварина» лишь скользнул по носовой обшивке вражеского корабля. Но и этого оказалось достаточно, чтобы несколько офицеров и матросов не удержались на ногах и свалились на палубу.
— Осталось только восемь, уже лучше, ведь было двенадцать, — первое что пришло на язык Фелькерзаму, удар которого о броню был предотвращен вестовыми, что держали его бережней, чем младенца.
Странно, но сейчас он думал о продолжении войны, и неважно кто придет ему на смену — контр-адмирал Бирилев, что через четыре дня прибудет во Владивосток, или вице-адмирал Рожественский, который может оправится от апоплексического удара на госпитальном «Орле». В том, что «Наварин» до Владивостока не дойдет, Фелькерзам не сомневался — слишком лакомая цель для миноносцев поврежденный и одинокий броненосец.
— Ваше превосходительство, мне нужно на мостик — отражать атаку миноносцев, — Бруно Александрович был флегматичен как всегда, сложилось впечатление, что барон одинаково спокоен и к победам, и поражениям, ничто не могло вывести этого остзейского немца, потомка псов-рыцарей, из состояния душевного равновесия.
— Конечно, идите, и я последую за вами — подышу воздухом на мостике, полюбуюсь красотами…
Выбраться собственными ногами не удалось — вынесли здоровенные матросы, причем усадили в кресло, непонятно как появившиеся, и почему-то сохранившееся, хотя ведь был приказ выгрузить с броненосцев все дерево. Но чем и хороша Россия, что в ней распоряжения начальства не все и не всегда выполняются, когда у людей есть собственный взгляд на происходящее. И не зря говорят, что жесткость российских законов сильно смягчается не обязательностью их исполнения. И вообще, как не зря говорят служивые люди, что если приказы поступают один за другим, не торопись их выполнять. Это лишь говорит о том, что само начальство вскоре станет отменять собственные приказания, осознав всю бестолковость.
— Лепота…
Сражение было закончено — три броненосца Того и два крейсера Камимуры уходили на юг, к берегам Японии, про них можно было сказать, что пошли за шерстью, а вернулись стриженными. Причем, к нападению на «Наварин» они не стремились, понимая, что добить русского флагмана им просто не дадут. «Россия» и «Ослябя» шли по пятам, причем крейсер не жалел снарядов, а японцы изредка пытались ответить.
Крейсера Девы и Уриу уже отступили, миноносцам начать атаку не дала неизвестно, как успевшая подойти «Светлана». Под градом шестидюймовых снарядов те вынуждены были ретироваться. А может быть свою роль сыграл «Алмаз» и оба буксира, которые вернулись, чтобы защитить флагмана от атака — все же на яхте
Фелькерзам посмотрел на маячивший в отдалении лже-«Громобой» — «Урал» великолепно сыграл эту роль, успев установить четвертую трубу, фальшивую, и маневрируя, ухитрился не подойти ближе, на расстояние, с которого обман был бы раскрыт противником.
— Не нап… не победишь, — фыркнул адмирал, и затрясся от нервного смеха, чуть ли не согнувшись пополам и утирая слезы. — Даже не могу представить, что скажет Хейхатиро Того, когда узнает, как его провели с прибытием «Громобоя»…
Бронепалубный крейсер «Светлана» в Цусимском бою 14–15 мая 1905 года.
Глава 26
— Что с кораблем сделали — распластали как лягушку! Препарировали, сукины дети, год с ремонтом возятся, вредители! За такие штуки к стенке нужно немедленно ставить, как злостных саботажников! Эх, матушка Россия, все у нас через задницу делается! С такой постановкой дела ты войну не проиграешь, а жидким поносом прос…
Вычурным матом Фелькерзам как бы подвел черту под своим посещением порта и дока — с такой ремонтной базой и логистикой войну не выиграешь. Можно, конечно, попробовать, но порядок нужно наводить немедленно, и самыми строгими мера, не останавливаясь ни перед чем. Но прежде чем брать в руки «кнут», может попытаться улестить «пряником»?! И «добрым словом», которое вместе с приставленным к голове пистолетом, может оказать благотворное влияние на любого строптивца!
Вчера вечером 2-я Тихоокеанская эскадра добралась до Владивостока в урезанном вдвое состоянии, если считать броненосцы и большие крейсера. И сейчас, глядя на гавань, Фелькерзам скривился — сердце защемило. Но потерять половину кораблей все же гораздо лучше, чем дать погибнуть целому. А такое бы произошло, останься командующим вице-адмирал Рожественский, и не сделай он сам необходимых приготовлений к сражению. Так что в Цусимском разгроме, который случился в той реальности, которой больше не будет, в основе лежат больше субъективные, чем объективные факторы, хотя последних с избытком хватает.
Небогатов все же довел эскадру до Владивостока без потерь, обманув вражеские миноносцы. А сам Дмитрий Густавович после боя просто потерял сознание, и очнулся только сегодня в «собачью вахту», проспав больше суток, и при этом не чувствуя в животе боли — будто болезнь поняла, как ему плохо, и на время прекратила терзания. И сейчас не давала о себе знать, оглушенная доброй порцией рома, принятой на радостях.
— Главное, мы дошли, хотя эскадра пока небоеспособна, — пробормотал Фелькерзам, рассматривая в утренней дымке стоявшие корабли. Потери его уже не ужасали, привык как-то. Ведь 1-й отряд из новых броненосцев дошел почти полностью, потеряв только «Орла». Но состояние броненосцев ужасало — разбитые и исковерканные надстройки, на каждом имелись отбитые 152 мм стволы, а на «Александре» и 305 мм орудие требовало замены. Но лишнее железо можно срезать, всячески облегчив корабли, снять противоминную артиллерию, кроме 16–75 мм пушек, марсы демонтировать, убрать торпедные аппараты и многое другое. Строительная перегрузка оказалась чудовищной, и облегчить броненосцы хотя бы на триста тонн было настоятельно необходимо, и сделать это можно во время ремонта.