Помни время шипов

Кошоррек Гюнтер К.

8 сентября. Итальянскому населению сообщают, что между союзниками и Италией Бадольо заключен мирный договор. Война для них вроде бы закончилась. Большинство населения ликует, и с этой минуты мы находимся в состоянии войны с дружественными нам до сего дня итальянцами. Мы получаем приказ быстро разоружить итальянские войска.

9 – 13 сентября. Наш первый пункт назначения – это казармы в Модене. На рассвете 9 сентября нашему ротмистру при поддержке одного танка удается так запугать командира итальянских войск, что мы смогли быстро захватить казармы без сопротивления. Мы застали врасплох массу итальянских солдат еще в их кроватях. Мы удивлены тем, что итальянские солдаты спят в огромных залах. Для нас это преимущество, так как таким образом мы можем сразу всех их держать под контролем. После разоружения их передадут конвойному отряду для дальнейшего отправления. Затем мы едем дальше в Болонью и на следующий день к казармам в Пистойе.

Здесь все повторяется подобным образом. Очевидно, они уже ждали нас и сдаются добровольно. Они ведут себя не как наши пленные и также не верят, что мы, до сих пор еще их друзья, будем в них стрелять. Для нас труднее, когда они грабят свою собственную казарму. Толпы разоруженных итальянских солдат утаскивают новые ботинки и предметы форменной одежды за стенки казарм, будто все это принадлежит им лично. Они озадачивают нас своей толстокожестью и своей доброй верой в то, что мы не станем в них стрелять. Несмотря на приказ стрелять, мы и действительно не исполняем его в полной мере, а только стреляем в воздух, что не мешает некоторым также во второй или в третий раз перелезать через стену. Я вижу, как Вариас и несколько других солдат хватают несколько итальянцев и сильно дают им под зад. Но когда итальянцы в отчет что-то взволнованно причитают о «molti bambini» и даже выдавливают из себя несколько крокодиловых слез, им снова удается перелезть через стену. С ними настоящая катастрофа, они же не принимают все это всерьез. Ведь для большинства из них война закончилась. Но среди них есть также достаточно много тех, которые затем присоединяются к партизанам Бадольо, чтобы вредить немецким войскам в Италии. В результате их действий также наш отряд в течение следующих недель потерял несколько человек убитыми и много ранеными. Все же охота на партизан здесь это только несколько более опасная прогулка и совершенно несравнима с Русским фронтом.

Среди разоруженных итальянских солдат находятся также несколько верных Муссолини приверженцев, которые предлагают нам свои услуги как добровольцы. 3-й эскадрон должен принять одного офицера, в то время как мы получаем несколько простых солдат. Наши отделения станковых пулеметов получают двух человек, которых мы используем в качестве переводчиков для борьбы с бандами. Марио, так зовут нашего итальянца, – это великан с широкими костями, которого мы используем для переноски пулеметного станка и боеприпасов для нашего отделения.

Ходят слухи, что вторжения союзников нужно ожидать в районе Ливорно-Виареджо. Официальную информацию мы не получаем.

14 сентября. Мы отправляемся в сторону Средиземного моря и размещаемся в перелеске между Пизой и Ливорно. Мы слышим, что Муссолини был освобожден немецкими парашютистами и доставлен в Германию в штаб-квартиру фюрера. Однако ожидаемого вторжения все еще нет. Но зато нас постоянно обстреливают вражеские самолеты, которые, правда, не наносят нам вреда.

Следующие дни мы посвящаем отдыху. Если говорить только о продовольственном снабжении, то мы живем как в сказочной стране с молочными реками. Захваченные при разоружении итальянских войск склады с продовольствием набиты продуктами до краев. Мы ежедневно получаем большие порции великолепного виноградного повидла, свежего масла и настоящей колбасы «мортаделла». Вдобавок мы едим хрустящий итальянский белый хлеб и пьем чудесное вино. Во время последующих дней отдыха мы посещаем Площадь Синьории в близлежащей Флоренции и падающую Пизанскую башню или вместе с командиром нашего эскадрона едем купаться на пляж близ Ливорно.

20 сентября. Снова выступление в другой регион. Мы едем сначала в северном направлении через Аппенины, затем на северо-восток через Феррару, Падую, и после этого вдоль Адриатики вплоть до окрестностей Триеста. По дороге было несколько инцидентов с партизанами, хоть и с незначительными потерями для нас, зато с постоянным участием в боях.

23 сентября. Мы достигли нашего пункта назначения и посвящаем также следующий день отдыху.

25 сентября. Наш батальон вместе с другими частями привлечен к охоте за партизанами на полуострове Истрия. Приверженцы Бадольо укрываются на непроходимой территории и в многочисленных пещерах. Для нас начинается физически непривычно трудная работа в карстовом горном районе. Самую большую часть пути нам приходится преодолевать пешком, так как много мостов взорваны, и наши машины медленно продвигаются вперед по непроходимой территории.

26 сентября. Когда мы сегодня утром внезапно нанесли удар по транспорту боеприпасов партизан и взорвали его, то захватили несколько мулов, которых наше отделение минометчиков тут же забрало себе в качестве вьючных животных. С удивлением мы узнаем, что среди сбежавших партизан были также женщины. Они исчезают в лабиринте скал и после этого обстреливают нас из засады.

При прочесывании нескольких бедных каменных домов по нам из них неожиданно открывают огонь. В результате этого у нас скоро оказывается трое раненых.

В действующем на нашем фланге 3-м эскадроне один солдат даже убит. Нет, борьба с партизанами это не просто прогулка, как я раньше думал.

27 сентябрь. В домах мы взяли в плен двух вооруженных партизан и одну женщину, которые не успели вовремя убежать. Какой-то незнакомый мне фельдфебель хочет сразу их расстрелять, и вместе с ними еще несколько местных жителей, хотя те, говоря на ломаном языке, заверяют, что партизаны силой заставили предоставить в их распоряжение свои дома.

После недолгого обсуждения с двумя унтер-офицерами он освобождает жителей, а пленных берет с собой. Во время дальнейшего продвижения Фриц Хаманн и я оказываемся последними в нашей группе. Фельдфебель с пленными ждет, пока мы появимся. Затем он приказывает нам расстрелять их за скалой. Мы потрясены и говорим ему, что он должен подобрать себе для этого дела кого-то другого. Фельдфебель приходит в ярость и кричит: – Это приказ! Эти свиньи обстреляли нас и ранили наших товарищей, вы и сами могли бы оказаться погибшими. И мы не можем тащить с собой этот сброд. Он стволом своего автомата показывает на скалы за нашей спиной. – Можете сделать это там позади в низине! После этого он поворачивается и быстро следует за группой, которая уже прошла несколько дальше.

– Ну, вперед, свинопасы, avanti! – кричит Фриц Хаманн очень громко, так что эхо отражается от скал, и фельдфебель на секунду оборачивается.

Мы отводим пленных от дороги в скалы, при этом мне удается рассмотреть их поближе. Лица наших пленников бледны, несмотря на солнечный загар, и пот течет по их грязным лицам. Их глаза пылают как при лихорадке. Они боятся! Потому что они чувствуют, что именно приказал нам наш начальник. Я сам познал страх во многих вариантах во время боев в России. Но здесь он, должно быть, еще хуже, так как они больше не видят шанса на спасение.

Самый молодой из них дрожит как осиновый лист и беспрерывно убеждает нас, хотя он знает, что мы не можем его понять. Женщине не больше двадцати пяти лет, как мне кажется. У нее узкое, но уже жесткое лицо с большим носом. Она медленно идет перед нами и при каждом шаге немного оборачивается в нашу сторону. Она ищет взглядом наши лица, но при этом она каждый раз смотрит в дула наших карабинов, которые подгоняют ее все дальше вперед.

О наших дальнейших действиях я уже договорился с Фрицем Хаманном. Потому мы загоняем их все дальше между скал. И когда нас уже никто больше не может видеть с дороги, мы кричим как по команде: «Вперед!, avanti, avanti! – presto!» Это единственные итальянские слова, которые приходят нам на ум в этой связи. При этом мы пару раз стреляем в воздух. Трое пленных сразу все понимают и убегают как зайцы. Мы торопливо спешим догнать наш отряд. Звук выстрелов, эхо от которого громко разносится от скал, должен быть для фельдфебеля достаточным доказательством того, что мы выполнили его приказ. После того, как мы доложили ему об исполнении приказа, он сам тоже не задает нам никаких дополнительных вопросов. Хотя мы не выполнили приказ, и эти три партизана, возможно, будут и дальше воевать с нами, нас обоих совсем не мучает совесть. Наоборот, мы рады, что смогли так хорошо выпутаться из этого дела. Кто знает, как это могло бы закончиться в ином случае с этим фельдфебелем, который, конечно, считает такие действия законной мерой во время войны. Тем не менее, я спрашиваю себя, стал ли бы он сам лично расстреливать пленных?

Во всяком случае, Фриц Хаманн, как и я, не те люди, которые убивают своих врагов не во время боя. Пусть Бог также и в будущем поможет мне, чтобы я никогда не ощущал в себе эту фанатичную, слепую ненависть, которая вытесняет прочь любое уважение к другим людям.

1 октября. За несколько дней до этого, а также потом мы прочесываем еще много маленьких горных деревень; в большинстве случаев они покинуты жителями. При этом мы захватываем достаточно добычи, в первую очередь вино и спиртные напитки. Во время обыска одного дома я нахожу на чердаке хорошо созревший после подвешивания, уже отрезанный окорок, который Отто Круппка идентифицирует как передний окорок мула. Он тверд как камень, но настолько вкусен, что еще сегодня у меня слюнки текут, когда я о нем вспоминаю.

5 октября. Чем дальше мы прочесываем Истрию по направлению на юг, тем труднее это становится для нас. Местные жители поддерживают партизан, и обычно, когда мы доходим до домов, из которых нас обстреливали, партизаны уже успевают убежать. В каменных хижинах, в которых в большинстве случаев живут пастухи и бедные крестьяне, достаточно сильно пахнет алкоголем. Мы замечаем, что хорваты и словенцы в этом регионе варят свой собственный шнапс: как правило, это прозрачная, крепкая, сваренная из кукурузы водка, для нормальных глоток слишком крепкая. Но для Вальдемара Крекеля и Фрица Кошински, однако, она по своей крепости лучше всего подходит, чтобы постоянно смачивать их всегда пересохшие глотки. Поэтому их походные фляги в большинстве случаев также наполнены именно этим напитком.