Помоги мне, бог любви!
Шрифт:
Суеверные глупцы, раздраженно подумала она, но тут же почувствовала раскаяние. Ведь Стивен взял на себя все хлопоты в ту ночь, когда погиб Джон, и проявил себя удивительно добрым по отношению к ней, даже если его доброта и была окрашена почти невыносимым высокомерием.
Стивен О'Лир… Его власть здесь была непререкаемой, а сам он и в самом деле походил на античного бога. Огромного роста, крепкий, как здешние скалы, с суровым обветренным лицом и ясными голубыми глазами. Спустившийся на землю небожитель… Эта мысль позабавила ее, напомнив легенду, которую как-то поведал Джон. Это было предание о друидах, когда-то живших
Стив хочет, чтобы она уехала. Он снова будет настаивать, а она просто не может этого сделать, потому, что Джон похоронен в земле Раткил. Прошло два месяца со дня смерти. И она все еще не может поверить в это, как же она уедет… Неужели Стивен не видит и не понимает ее горя?
Прибавив шаг, она вернулась в коттедж. Открытая дверь насторожила ее. Шерил могла бы поклясться, что заперла ее.
Первым делом, она схватила щетку: не бог весть какое оружие, но все же… Осмотрела гостиную, спальню, кухню. Ничего подозрительного. Немного успокоившись, она поставила на плиту чайник. Озноб все еще бил ее. Включила подогреватель в ванной комнате, наполнила ванну горячей водой с пенным шампунем. Заварила чай и взяла его с собой.
Допив чай, она блаженно расслабилась. Впервые после гибели мужа она почему-то не чувствовала боли, а лишь ощущала упоительную сонливость, тепло и поддразнивающие ее плоть пузырьки воды. Ей был слышен ветер за стенами коттеджа, но это был вовсе не вой, а наоборот, что-то умиротворяющее.
Она чувствовала себя просто чудесно.
— Действительно чудесно, — произнесла она вслух. И рассмеялась. Пьяная. Вот в чем дело. Ее ощущение было сродни опьянению. Или воздействию одного из удивительных снадобий доктора Бакса, которыми он отпаивал ее после смерти Джона, чтобы облегчить ее боль и снять напряжение.
Но нет, это что-то другое… Ее мысли путала неудержимая сонливость. Но она не желала засыпать. Она хотела и дальше чувствовать щекотание кожи пузырьками пены, восхитительное — нежное и эротическое — прикосновение воды к телу. Каждой клеточкой своего тела она ощущала наслаждение и улыбалась…
Вдруг Шер услышала свое имя, словно кто-то звал ее издалека. Она хотела откликнуться, но было лень. Ее веки стали такими тяжелыми.
— Шер! — Она услышала, как ее позвали снова, настойчиво и уже ближе.
С усилием она открыла глаза. В дверях стоял Стивен в толстом шерстяном пальто, под которым она увидела черный костюм, великолепно сочетающийся с его темными волосами и голубыми глазами.
Он хмуро взирал на нее. И чего он все время хмурится? Она же не ребенок, к которому он приставлен воспитателем…
— Шерил, что это с тобой? Я звал и звал тебя и в конце концов вынужден был сломать эту проклятую входную дверь.
Она не ответила. И чуть не рассмеялась, настолько разгневанным и раздраженным он выглядел. Его бронзовое лицо напоминало грозовую тучу.
Скинув с себя пальто, он приблизился к ней, опустился на колени рядом с ванной, положил руки на ее плечи и встряхнул.
— Дорогая, ты что, напилась?
— Не говори глупостей.
— Тогда, что с тобой?
Ее позабавило, что он так встревожен. Однако, глядя на него, она почувствовала, как внутри нее разгорается огонь. У нее перехватило дыхание, когда она заглянула ему
Она дотронулась мокрыми пальцами до его щеки и почувствовала грубоватую бархатистость его кожи.
— Стив… — прошептала она, и чуть было не соскользнула в ванну, потеряв опору, но удержалась и расхохоталась.
— Сейчас я тебя вытащу отсюда, — пробормотал он. — Только не утони! — Вернулся он через секунду, но уже без пальто, пиджака и рубашки. Потом наклонился и извлек ее из воды.
Она почувствовала, как жесткие волосы на его груди укололи ее, как напряглись его мускулы, пока он ее нес. Она откинула голову и улыбнулась:
— Стивен…
— Шер, ты, должно быть, пьяна.
— Вовсе нет!
Он положил ее на постель и попытался выпрямиться, но не смог, потому что ее длинные волосы обвились вокруг его рук, и она поморщилась от боли. Он склонился ниже, пытаясь их распутать.
— Стив, — вскрикнула она, и они встретились глазами. — Пожалуйста, Стив…
Ее губы дрожали, ее руки обняли его и притянули к обнаженной груди.
— Дорогая, — пробормотал он. — Проклятье, я же не святой! И не каменный. Так, что не будем. Ты меня возненавидишь за это…
— Возненавижу тебя? — Она была больше уже не Шерилин, а некая другая женщина, которая может дразнить мужчину и делать с ним все, что пожелает. Шер осталась лишь туманной фигурой, принадлежащей другому миру. — Возненавижу тебя? Как я смогла бы ненавидеть «Короля пяти холмов», самого О'Лира, Великого О'Лира? Ах, Стивен! Знаешь, как это комично на взгляд американки? То, как ты считаешь себя обязанным покровительствовать бедной девушке только потому, что у нее случилось несчастье на территории твоего королевства! — Она расхохоталась.
Он нахмурился. Она явно его разгневала, но ей было наплевать. Он высвободился из ее объятий, решительно отведя ее руки, и сказал:
— Я приготовлю чай.
Он вышел, но молодой женщине и на это было наплевать. Она могла говорить что угодно, делать что угодно. Она чувствовала себя всемогущей. Это замечательно: здешний ветер стал частью ее, и она обрела его силу. Надвигалась буря, и она тоже станет ее частью.
— Вот, девочка, выпей это.
Он приподнял ее за плечи и стал поить чаем. Пробуя, не горячо ли, сам отхлебнул несколько глотков. Она опять ощущала его. Ее лицо касалось его груди. Он был разгорячен и напряжен — живая сталь, трепещущая и клокочущая. Разумеется, поскольку она была голой, и он был с ней, она не могла быть только американкой Шер. Она была ветром, землей, неудержимым огнем этой полной мистических сил страны.
Она слышала, как он бормочет что-то невнятное, и почувствовала, как он дрожит. Она дразняще провела по его груди языком.
— Шер, не надо. Дорогая…
Его голос судорожно прервался, и она услышала звук разбившейся чашки. Она обвила руками его шею, запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе и поцеловала в губы. Он тихо простонал и приник к ней. Как замечательно было в его объятиях! Его рот накрыл ее губы. Ощущение было таким острым и приятным, что она чуть не заплакала. Его руки скользнули по ее груди, и она замерла и изогнулась, когда его большой палец погладил ее сосок, задохнулась, когда его рот осыпал горячими легкими поцелуями ее шею, потом обжег губами ее груди. Его рука скользнула к ее бедрам, животу, спустилась еще ниже…