Помолвка с плачущим ангелом
Шрифт:
Я промолчала, боясь, что она передумает, и предчувствуя, что ее рассказ чрезвычайно важен.
– Вам известно, Лиза, что Кирсанов – второй муж Елены Николаевны?
– Разве до этого она была замужем?
– Была, как видите. И весьма удачно.
– А что стало с ее первым мужем?
– Он умер, – просто сказала она.
– То есть Кирсанов женился на вдове?
– Вовсе нет. Но я ведь обещала все рассказать с самого начала. Так что слушайте и не перебивайте. Мне нелегко говорить об этом. Больше того, я никогда и никому об этом не рассказывала, но больше нет сил носить в себе эту тяжесть.
Я
– Все началось много лет назад. Мы с Еленой знакомы с пеленок. Я всегда любила ее как сестру. Она была мечтательной и наивной, но очень доброй и ласковой. И еще какой-то беззащитной. Мне всегда хотелось оберегать и защищать ее. Тем более что семья ее была крайне неблагополучной. И мать и отец сильно пили. Елена постоянно оказывалась свидетельницей пьяных ссор, драк, частенько она бывала голодна. Мои мать и бабушка подкармливали ее, оставляли ночевать, практически мы выросли вместе. Позднее мы обе поступили в медучилище, и на втором курсе Елена познакомилась со своим первым мужем. Вскоре они поженились. Казалось бы, ее жизнь наладилась, ведь теперь рядом с ней был красивый и любящий муж, но Елена по-прежнему считала свою жизнь серой и скучной, хотя мужа любила и старалась быть ему хорошей женой. Все изменилось, когда она забеременела. У Елены появилась навязчивая идея, что ее будущий ребенок непременно должен стать знаменитым. Она буквально бредила этим. Сначала я не обращала внимания на ее слова, но потом поняла, что это не просто мечты…
Ольга Дмитриевна замолчала, прикуривая очередную сигарету. За время нашего разговора она опустошила уже половину пачки, даже не замечая того, что комната наполнилась дымом, а пепельница давно переполнена.
– В то время мне никак не удавалось найти работу, и когда я случайно познакомилась с доктором Ереминым, то посчитала это подарком судьбы. Он пригласил меня работать у него в родильном отделении, и я немедленно согласилась. Зарплата была в несколько раз выше той, что получала обычная медсестра, но я поначалу нисколько не удивилась, так как уже знала, что этот роддом считался лучшим в городе и обслуживал только элиту.
Дойдя до этого места, Ольга Дмитриевна сильно побледнела и словно бы сразу постарела на десяток лет.
– Вам плохо? – забеспокоилась я, приподнимаясь со своего места. Она остановила меня жестом руки.
– Все в порядке. Я справлюсь.
Я осталась сидеть, встревоженно поглядывая на нее, готовая в любую секунду броситься на помощь.
– Когда я узнала, чем на самом деле занимается доктор Еремин, то пришла в ужас, но было уже слишком поздно. После того, как я участвовала в первой секретной операции, он сумел основательно запугать меня…
– Чем же он занимался? – спросила я, так как Ольга Дмитриевна снова надолго замолчала.
– В это трудно поверить, но тем не менее это правда. Он проводил роды для желающих по… специальному обряду…
– В каком смысле?!
– В самом прямом. К тому времени, когда я стала работать в этой клинике, он уже был довольно известен в узких кругах. Разумеется, он был очень осторожен, и попасть к нему женщина могла только после тщательной проверки и за очень большие деньги.
– Вы сказали что-то про
– Все правильно. Он проповедовал теорию о том, что любой желающий может получить заведомо гениального ребенка. Но при одном условии…
– При каком? – спросила я, предчувствуя, что услышу что-то ужасное. И не ошиблась.
– При условии, что мать совершит некий обряд. Он внушал женщинам, что может поместить все угрожающее ребенку зло в куклу, и, если мать сразу после родов уничтожит куклу собственными руками, тогда ее ребенок станет гением. Это что-то из вуду, мне кажется.
– Это же полный бред! И они в это верили?
– В том-то и дело. Еремин обладал удивительным даром убеждения. Да и какая женщина не желает счастья своему ребенку? Они не понимали, что попадают в страшную ловушку.
Ольга Дмитриевна судорожно вздохнула и продолжала:
– Сам Еремин ни на секунду не верил в то, что говорил. После родов он опаивал роженицу сильным наркотиком и подкладывал вместо куклы ее собственного ребенка.
– О, боже! Но зачем?! – воскликнула я ошарашенно.
– Выгоду он получал немалую, – горько усмехнулась Ольга Дмитриевна. – Ассистент Еремина фотографировал одурманенную наркотиком женщину в момент жуткого убийства, и она оказывалась полностью в его власти. Большая часть его клиенток были из более чем обеспеченных семей, что неудивительно, если учесть, какие гонорары ему выплачивались. В такой ситуации разоблачение для несчастных оказывалось полным крахом. И они платили. Годами.
– Неужели никто не попытался вывести его на чистую воду?
– Ни одна не посмела этого сделать. – Ольга Дмитриевна глубоко затянулась сигаретой и, помолчав, добавила: – Но шантаж был не единственной статьей дохода для доктора.
– Было что-то еще?
– Да. И это поистине отвратительно.
Я лично не могла себе представить ничего более отвратительного, чем то, о чем только что услышала. Я со страхом ждала продолжения, и оно не замедлило последовать:
– Еремин развил, так сказать, безотходное производство, попутно приторговывая внутренними органами новорожденных…
После слов Ольги Дмитриевны, давшихся ей с трудом, я почувствовала себя по-настоящему плохо. Меня затошнило, стоило только представить, что вытворял этот убийца с беззащитными младенцами.
– Какая гадость! – воскликнула я. – Да он просто чудовище, этот ваш доктор!
– Но очень хитрое и изворотливое. Он сумел поставить дело на широкую ногу. К нему съезжались дурочки со всей страны. Что касается меня, то, как ни страшно это звучит, я постепенно смирилась со своим положением и с тем, что приходилось участвовать в его преступлениях. И однажды меня настигло возмездие: моя любимая подруга узнала о существовании клиники доктора и загорелась желанием родить только у него.
– Боже мой… И она…
– Да, – подтвердила женщина. – Одержимая своей бредовой идеей, она согласилась на все условия.
– Почему же вы не отговорили ее?
– Я ничего не знала. Увидела Елену уже в родильной операционной, перед самыми родами. Ее муж тоже ни о чем не подозревал.
Теперь я смотрела на Ольгу Дмитриевну почти с ужасом. То, что она говорила, было поистине чудовищно.
– Когда Елена опомнилась, было уже слишком поздно…
– Сколько же жизней успел загубить этот страшный человек?